– Успокойся, золотце, я разберусь. Кто-то кого-то прикончил, а этот малый решил, что нас интересуют подробности. Сядь и не волнуйся.

Запрокинув голову, брюнетка одним махом втянула полстакана неразбавленного виски, вздохнула, лениво чертыхнулась и свернулась калачиком на диване, заняв его целиком. Ноги у нее были на зависть, длиннющие. Позолоченные ногти приветливо подмигивали мне из темноты.

Я вытащил сигарету – обошлось без выстрелов, – закурил и начал рассказ. Не все в нем было правдой. Я сказал, что квартирую в пансионе «Берглунд», что Уолдо жил там этажом ниже, а я следил за ним.

– Кто такой Уолдо? И зачем вы за ним следили? – спросил блондин.

– Мистер, – оборвал его я, – разве у вас нет секретов?

Он слегка покраснел.

Я рассказал ему о том, что случилось в баре напротив пансиона. О ситцевом жакете-болеро и его владелице я умолчал. Я не собирался впутывать ее в эту историю.

– Я работал тайно. Надеюсь, вы понимаете почему.

Блондин снова порозовел и прикусил губу.

– В полиции я не сказал, что знал Уолдо, а, выждав время, решил пошарить у него в квартире, кое-что поискать.

– Что именно? – прохрипел блондин.

– Кое-какие письма. Впрочем, их там не оказалось – зато был труп. Подвешенный на ремне к спинке откидной кровати. С глаз долой. Щуплый, лет сорока пяти, мексиканец, – начал перечислять я, – в хорошем коричневом…

– Я понял, – прервал меня блондин. – Считайте, что вы меня убедили. Вы расследовали дело о шантаже?

– И самое занятное в этом деле то, что у покойного под мышкой болталась солидная пушка.

– А пятисот долларов двадцатками у покойника, случайно, не завалялось? Хотя что я спрашиваю…

– Разумеется, нет. Зато бумажник Уолдо лопался от наличности – там было около семисот долларов.

– Похоже, этот Уолдо обвел меня вокруг пальца, – спокойно заметил блондин. – Не только прикончил моего человека, но и обчистил ему карманы – не спасла и грозная пушка. А у самого Уолдо оружие было?

– С собой нет.

– Налей нам, золотце, – попросил блондин. – Да, недооценил я этого молодчика.

Роковая брюнетка расплела длинные ноги и сделала нам виски со льдом и содовой. Себе она снова налила неразбавленного и вернулась на диван. Ее черные блестящие глаза неотрывно следили за мной.

– Ваше здоровье. – Блондин поднял стакан. – Я никого не убивал, но теперь мне светит бракоразводный процесс. Вы, как вы утверждаете, тоже не убивали, но попробуйте убедить в этом полицию. Кругом одни неприятности! Хорошо хоть у меня есть мое золотце. Она русская, из Шанхая. Она безобидна, только с виду такая грозная – того и гляди прирежет. Вот это-то мне в ней и нравится: шик-блеск – и никакого риска.

– Что за вздор ты несешь! – возмущенно фыркнула роковая красотка.

– Не люблю проныр вроде вашего брата-сыщика, но вы мне понравились, – игнорируя подружку, продолжил блондин. – Еще что-то есть?

– Не задаром.

– Само собой. Сколько?

– Сотен пять.

– Черт подери, этот ветер скоро оставит от меня пепел страсти, – с горечью промолвила роковая красотка.

– Пятьсот так пятьсот. И что я буду иметь за эти деньги?

– Если получится, я вас отмажу. Если нет – денег я не возьму, останетесь при своих.

Он задумался. На влажном лице проступили морщины. На коротких волосах блестели капельки пота.

– Все равно они прицепятся к вам из-за второго убийства. Да и я не получил того, за что заплатил. Учитывая обстоятельства, я не прочь заплатить напрямую.

– Кем был тот смуглый коротышка?

– Леон Валесанос, уругваец. Один из тех, кого я ввез в страну. Я часто бываю по делам за границей. Он работал в клубе «Специа» в Чизелтауне – это рядом с бульваром Сансет, почти в Беверли-Хиллз. Кажется, крупье. Я дал ему пять сотен, чтобы сходил к этому Уолдо и забрал счета мисс Колченко, которые я оплачивал. Сам виноват. Нельзя было оставлять их в портфеле. Уолдо дождался удобного момента и стянул счета. Как думаете, что они не поделили?

Я пригубил виски и бросил на хозяина косой взгляд:

– Ваш приятель-уругваец наверняка не стал миндальничать с Уолдо – решил, что с «маузером» в кармане ему бояться нечего. Однако Уолдо малый не промах. Вряд ли он планировал убивать. Совсем не в духе шантажиста. Скорее всего, Уолдо вышел из себя и сгоряча придушил коротышку. Ему бы смыться, но Уолдо пожадничал – хотел поспеть еще на одну встречу, обещавшую заработок. На свою беду, Уолдо угораздило зайти в бар, где сидел его старый знакомец, давно искавший случая разрядить в него обойму.

– Многовато совпадений, не находите? – проворчал блондин.

– Что вы хотите, ветер же, – усмехнулся я. – Все как с ума посходили.

– Значит, за пять сотен вы гарантируете, что обо мне никто не услышит? Если не получится, я вам ничего не должен?

– Верно, – улыбнулся я.

– И точно, все с ума посходили.

Он осушил свой стакан.

– Еще кое-что, – сказал я и подался вперед. – Уолдо оставил незапертую машину у бара. Потом в ней укатил убийца. Существует опасность, что машину найдут. Думаю, Уолдо хранил там свои вещи.

– Включая ваши письма и мои счета.

– Обычно в таких случаях с полицейскими можно договориться. Если, конечно, кому-нибудь не захочется потрепать ваше имя. Если нет, я попробую это утрясти. Как, кстати, вас зовут?

Он ответил не сразу. Услышав ответ, я не особенно удивился. Слишком гладко все сходилось.

– Фрэнк Барсали.

Затем русская вызвала мне такси. Когда я уезжал, вечеринка была в самом разгаре. Впрочем, стены еще стояли. Уж лучше бы рухнули.

Я почуял копов, отпирая стеклянную дверь «Берглунда». Посмотрел на часы. Около трех. В углу темного вестибюля какой-то человек дремал в кресле, вытянув длинные ноги и прикрыв газетой лицо. Угол газеты приподнялся и снова упал.

Я прошел к лифту, поднялся на свой этаж, прокрался по коридору, распахнул дверь и потянулся к выключателю.

Цепочка звякнула, и свет торшера осветил кресло и столик, на котором все еще валялись мои шахматы.

В кресле с напряженной гримасой на лице сидел Коперник. Невысокий смуглый Ибарра расположился в углу, слева от меня. На лице играла привычная легкая усмешка.

Коперник обнажил желтые лошадиные зубы:

– Привет, давненько не виделись. Что, нагулялся?

Я закрыл дверь, снял шляпу и не спеша вытер затылок. Коперник по-прежнему ухмылялся. Черные бархатные глаза Ибарры смотрели в пустоту.

– Да ты не стесняйся, садись, – протянул Коперник. – Чувствуй себя как дома. У нас к тебе одно дельце. Кто бы знал, как я терпеть не могу ночную работу! Между прочим, у тебя выпивка кончается.