Словно прочитав его мысли, Тесса подняла голову и улыбнулась.

– На что ты смотришь с таким интересом?

– На тебя, – ответил он. – Ты знаешь, что с каждым днем становишься все прекраснее?

– Очень странно, – задумчиво произнесла Тесса. – Будучи чародейкой, я не старею, и поэтому внешность моя не должна изменяться с течением времени – ни к лучшему, ни к худшему.

– И все же, – настаивал Уилл, – сегодня ты красивее, чем вчера.

Она снова улыбнулась. Он понимал, что она рада возвращению домой, несмотря на неразбериху и тревожные события, которые обрушились на них с самого утра. Поездка в Париж утомила супругов, хотя они старались не показывать этого; им пришлось призвать на помощь все свои дипломатические способности, чтобы успокоить разгневанных представителей французского Нижнего Мира. Несколько раз, оставшись наедине с Тессой, Уилл озабоченно говорил об угрозе войны. Чарльз разочаровал его: самодовольный и недалекий мальчишка не сразу осознал масштаб своей ошибки, а когда до него дошло, что он натворил, он впал в уныние и замкнулся в себе, и от него не было никакого толку. Несмотря на это, Чарльз не хотел возвращаться в Лондон, и Уиллу пришлось без обиняков заявить ему, что в Париже он теперь персона нон-грата.

– Ты чем-то обеспокоен, – произнесла Тесса. Для нее он был открытой книгой. Когда она откинула голову назад и губы Уилла коснулись ее губ, он погладил ее по щекам кончиками пальцев. Столько лет прошло, подумал он, но каждый поцелуй казался ему удивительным и чудесным, как заря нового дня.

Тесса выронила книгу, положила руки на плечи мужу. Он уже начинал думать, что вечер вознаградит его за сумасшедший день, когда их уединение было грубо нарушено. В комнате раздался чей-то пронзительный вопль, полный непередаваемого ужаса.

Уилл резким движением убрал руки и обернулся, чем немало удивил Тессу. Потом нахмурился, сообразив, что жена ничего не слышала.

– Джессамина, – строго сказал он. – Хватит голосить. Мы женаты. Кроме того, ты ведешь себя невоспитанно. Покажись Тессе.

Джессамина сделала то, что обычно делала, когда нужно было стать видимой для людей, не принадлежавших к роду Эрондейлов. В районе потолка возник полупрозрачный силуэт.

– Я так и знала, что вы будете целоваться! – сердито воскликнула она. – Сейчас нет времени для подобной чепухи. Мне необходимо рассказать вам кое-что насчет Люси.

– А что с Люси? – недовольно спросил Уилл. Он не считал поцелуи чепухой, и ему не терпелось продолжить это занятие, особенно после такого напряженного, полного событий дня.

– Ваша дочь связалась с неподходящей компанией. Я не люблю сплетничать и ябедничать, но ситуация требует вашего вмешательства. Люси погрязла в некромантии.

– В некромантии? – недоверчиво переспросила Тесса. – Если ты имеешь в виду ее дружбу с призраком Джесса Блэкторна, нам уже известно об этом. Не понимаю, что такого ужасного ты здесь находишь; ведь с тобой она дружила всю жизнь.

– Кроме того, должен тебе напомнить, Джессамина, что ты любишь сплетничать, – добавил Уилл.

– Все было бы хорошо и замечательно, если бы Люси ограничивалась дружбой с призраками, но дело намного серьезнее. – С этими словами Джессамина подплыла к туалетному столику Тессы. – Она способна им приказывать. Я лично видела, как она это делает. И призраки подчиняются, причем беспрекословно!

– Она способна… что? – нахмурился Уилл. – Люси никогда…

Джессамина нетерпеливо тряхнула головой.

– Твоя милая девочка вызвала прямо в этот дом призрак Эммануила Гаста, того чародея, лишенного звания. Она заставила его отвечать на свои вопросы, а в конце концов она… – Джессамина сделала театральную паузу.

– В конце концов она – что?! – закричала раздраженная Тесса. – Знаешь ли, Джессамина, если у тебя действительно есть что-то важное, ты могла бы обойтись без этих ужимок.

– В конце концов она уничтожила его, – торжественно сообщила призрачная девушка, и ее серебристая фигурка содрогнулась.

Тесса уставилась на Джессамину, утратив дар речи.

– Это не похоже на нашу Люси, – наконец возразил Уилл, но его охватило нехорошее предчувствие. Он повторял себе, что Джессамина ошиблась или, возможно, просто лжет, но зачем ей было лгать? Она была не из тех привидений, которые подшучивают над живыми и делают им гадости. Разумеется, толку от нее тоже было мало, но это не означало, что она способна клеветать на Люси.

– С другой стороны, – заговорила Тесса, – вспомни, что все это время наша дочь скрывала свою дружбу с призраком Джесса. Мне кажется, она уже в таком возрасте, когда у детей появляются секреты от родителей.

– Я с ней поговорю, – пообещал Уилл и обернулся к Джессамине. – Где она сейчас?

– Заперлась в Святилище, – ответила Джессамина. – Я не смогла за ней последовать. Осмелюсь заметить, что это большое упущение со стороны руководства Института. Никто не подумал убрать призраков из списка существ, которым запрещен вход туда.

– Это мы обсудим позже, – перебил ее Уилл. Возможно, Джессамина искренне переживала за Люси, но эти переживания не мешали ей заводить свои вечные жалобы.

Джессамина рассерженно фыркнула и растаяла.

– Иногда мне трудно принимать ее всерьез, – заметила Тесса и нахмурилась. – Как ты считаешь, в ее словах есть хоть крупица правды?

– Крупица – возможно, но тебе не хуже меня известно, что Джессамина обожает преувеличивать, – озабоченно пробормотал Уилл и взял пиджак. – Я сейчас поговорю с Люси и вернусь. Подожди меня, дорогая, я ненадолго.

Корделия бежала.

Она бежала по широким улицам Мэйфэра, мимо частных скверов и площадей, мимо роскошных особняков, из окон которых лился теплый золотой свет. Она не стала тратить время на гламор, и немногочисленные прохожие с нескрываемым изумлением разглядывали девушку с распущенными волосами, спешившую куда-то морозной декабрьской ночью в тонком платье и домашних туфлях. Но ей было все равно.

Она сама не знала, куда бежит. Она ничего не взяла с собой из дома Джеймса, кроме того, что находилось в тот момент в карманах платья: несколько монет, носовой платок, стило. Когда она захлопнула за собой дверь черного хода, в голове у нее не было ни единой мысли; она знала только то, что ей нужно бежать, бежать оттуда как можно скорее. Пока она шла в своих тонких шелковых туфельках через сад, по занесенной снегом улице позади дома, у нее промокли и замерзли ноги. Непривычно было идти по улице без Кортаны. Перед тем как приехать на Керзон-стрит, она сделала с мечом то, что нужно было сделать. У нее сердце разрывалось при воспоминании об этом, но выбора не было.