плыли к лесу. Тихонько спустился он с дерева и поплыл впереди всех. Путешественники были уже далеко, когда животное заметило их отсутствие. Убедившись, что его покинули, оно стало жалобно кричать.

Попугай, тоже предоставленный самому себе, не пожелал оставаться в обществе обезьяны. Он полетел вслед за пловцами и снова занял свое любимое место на курчавой голове негра. Хотя Мозею не особенно лестно было такое предпочтение, тем не менее он должен был ему подчиниться.

Путешественники наши подбодрились: плыть было довольно легко, и они уже сделали больше мили. Плывя все время с такою скоростью, они смело могли добраться до противоположного берега до заката солнца.

Веселое настроение их, однако, скоро изменилось. Мандруку нахмурил брови, и радостные надежды тотчас же покинули его спутников. Индеец то и дело оглядывался. Беспокойство его передалось Треваньову, и он тоже стал посматривать назад, однако ничего не увидел там, кроме верхушек деревьев, да и те уже были едва заметны.

— Что ты все оглядываешься, Мунди? — спросил он индейца. — Может быть, нам грозит снова опасность? Я положительно ничего там не вижу, кроме верхушек деревьев, да и те уже пропадают.

— В этом-то и беда; скоро мы их потеряем из виду и тогда… признаюсь, господин, что дело будет плохо. Я совсем не подумал об этом, отправляясь в путь.

— Ах, я понимаю, что ты хочешь сказать. До сих пор ты плыл по деревьям, и, потеряв из виду, ты боишься заблудиться?

— Да, господин мой. Тогда только Великий Дух может нас спасти.

Вдруг он быстро поплыл вперед; он желал убедиться, удастся ли ему плыть в прямом направлении, не руководствуясь ничем. Обогнав товарищей сажен на сто, он снова оглянулся. Дерево, на котором они ночевали, было прямо против него. Опыт удался как нельзя лучше, и индейца снова озарила надежда благополучно добраться до противоположного берега.

Успокоив своих спутников, он попросил их как можно скорее следовать за ним. Он несколько раз останавливался и проверял себя; при последней остановке он посоветовал товарищам держаться ближе друг к другу, плыть тише, чтобы не утомляться и не останавливаться для отдыха, и, наконец, все время молчать.

Все беспрекословно повиновались ему. Тишину нарушал только плеск воды, да изредка над ними проносился крик орла.

Но вот они наплыли на труп большой обезьяны, и уистити, сидевшая на плечах Ричарда, подняла жалобный вой. Обезьянка дрожала всем телом. Она думала, вероятно, что и ей грозит та же участь, но так как никто не обращал на нее внимания, то она скоро замолкла, и над водою воцарилось молчание.

Прошло еще полчаса. Вдруг уистити вытянулась во весь рост и снова жалобно завыла.

Желая узнать, что беспокоит обезьянку, пловцы осмотрелись и увидали в десяти шагах от нее другой труп. Они подумали, что в лагуне утонуло несколько обезьян.

Однако индеец не разделял их мнений и посоветовал им остановиться. Плывя мимо первой обезьяны, он заметил на ее трупе некоторые особенности. Те же особенности он нашел и на трупе второй обезьяны. Словом, они второй раз встречали один и тот же труп. Обстоятельство это ясно доказывало, что они уклонились от прямой линии и, описав круг, снова возвращались к тому месту, от которого плыли; труп обезьяны не мог догнать их, передвигаясь только по течению и от ветра.

— Мы заблудились, господин, — сказал Мундруку. — Полчаса тому назад мы были на этом самом месте. Верно, так угодно Великому Духу. Здесь оставаться больше нельзя, поплывем опять к деревьям.

— До них теперь не трудно добраться, — сказал Треваньов.

Мундруку сомнительно покачал головой. Треваньов задумался. Он понял, что они напрасно кружились на одном месте и что если так будет дальше, то они не скоро доберутся до деревьев.

Индеец то и дело высовывался из воды; он напоминал собою охотничью собаку, выслеживающую дичь. Судя по отчаянию, которое выражалось на его лице, товарищи не должны были ожидать ничего хорошего. Увидя, что индеец взвалил еебе на плечи мертвую обезьяну, они поняли, что он зпасается провизией и что, следовательно, им предстоит еще долгое путешествие. Он просил спутников не отставать от него, и, несмотря на то что он уже раз ошибся, товарищи все-таки следовали за ним; больше ведь им ничего не оставалось.

Благодаря плавательным поясам они могли долго держаться на воде. Жажду они могли легко утолить, голода пока не ощущали; они хорошо закусили мясом жареной птицы и бразильскими орехами. Но что будет дальше? Это заставляло их призадуматься.

XI

Теперь нечего было и думать о том, чтобы переплыть лагуну; следовало только как можно скорее выбраться из нее. Путешественники желали с какой бы то ни было стороны доплыть до леса, но и это было не так легко. Глядя на беспокойство и озабоченный вид своего вожака, путешественники думали, что им не добраться даже до затопленного леса. Они могли кружиться как в водовороте до тех пор, пока не обессилеют, а там их ожидают голод и смерть. Слабые, неспособные защищаться, они попадут в пасть какого-нибудь чудовища или же будут растерзаны хищными птицами. В криках орла, летевшего над ними, им слышалось уже торжество победителя; казалось, страшная птица понимает, что они должны погибнуть.

Было, вероятно, около полудня. С самого утра небо покрылось свинцовыми тучами и солнца совсем не было видно. Но вот стало светлеть, и Мундруку оживился.

— Если солнце покажется, все будет хорошо, господин, — отвечал он на вопросы Треваньова. — Теперь пока пользы от него нет, но через час появится тень, и тогда мы смело поплывем вперед. Не бойтесь, к вечеру мы выберемся отсюда.

Можно себе представить, как обрадовали всех слова индейца.

— Мне кажется, — продолжал Мундруку, — что нам не мешало бы теперь остановиться и отдохнуть, пока не выяснится направление по тени от солнца. Продолжая плыть, мы рискуем уклониться от надлежащего пути.

Усталые пловцы охотно приняли предложение товарища. Мундруку еще раз высунулся из воды, чтобы взглянуть, нет ли где деревьев, но,