– Можно и про магазин. Я, например, в нем бывал.

– Ага. На Арбате. Здесь бы так. А теперь я в медсанбате, на кровати весь в бинтах, – затараторил Диггер, с мечтательным видом уставив в потолок единственный глаз. – Мы отрежем только руку – так мне доктор говорил. Рука. Мне нужна рука. Всего одна. В ней мое спасение!

Толик понял – Диггер сумасшедший, а тактика общения с ним, которую выбрал Шаман, – единственно правильная. Пусть выговорится. Они сделают вид, что внимательно слушают, и, может быть, тогда…

«Что тогда? Не тешь себя пустыми надеждами. Этот урод не выпустит вас. И не мечтай!»

Голос Желтого! Толик резко обернулся. Скелет, валявшийся на груде пустых консервных банок, стремительно обрастал плотью. Сначала на костях появились мышцы. Не розовые, как у людей, а грязно-серые. Вслед за ними – тонкие синие нити нервов. Потом бледная кожа и желтый химзащитный костюм. Единственным, что так и не появилось, были кисти рук – из рукавов торчали обрубки костей.

Шаман, единственный человек, кроме Толика, который мог бы видеть Желтого, стоял спиной. Значит, разбираться с ним придется один на один. Без посторонних, как однажды сказал сам призрак.

– Чего тебе? – неожиданно фамильярно буркнул Томский.

– Как всегда – хочу предложить свою помощь.

– Неужто поможешь выбраться из ловушки?

– Нет, – Желтый отрицательно покачал головой, хобот метнулся из стороны в сторону. – Даже если в твои дряблые мышцы вольется сила гэмэчела, решетку ты не поднимешь.

– Тогда какая от тебя польза?

– Дам тебе дельный совет. Убей Диггера. Не позволяй этому чокнутому полузверю издеваться над тобой!

– Исчезни вместе со своими советами!

К удивлению Томского, Желтый повиновался. Все стало таким, как до его появления, – груда консервных банок, скелет с отрубленными кистями и веревкой на шее, безумец у решетки…

* * *

– Любопытство. Меня сгубило любопытство, а еще – жажда наживы… Ну и одиночество, конечно.

Голос Диггера звучал почти мечтательно. Единственный его зрячий глаз был прикрыт. Сеанс психотерапии, затеянный Шаманом, похоже, был в самом разгаре.

– Я – москвич в пятом поколении, жил в доме старой постройки. Были жильцы, гордившиеся его историей. Чудаки! Для меня жилье было одной большой проблемой. Гнилые оконные рамы. Двери, которые перекашивались при каждом удобном случае. Вечно отклеивающиеся обои, падающие со стен пласты штукатурки. Тьфу! А звукоизоляция? Стоило пукнуть в туалете, как этот трубный глас разносился по всему дому. Добавьте сюда предельно низкую зарплату продавца книг, и вы поймете корни бытовых неурядиц, свалившихся на меня. Все валилось из рук. Я из кожи вон лез, чтобы это поправить. А эта сука… Она вечно зудела! Обзывала меня неудачником, а когда я бесился – хихикала. У-у, ведьма!

Диггер смолк, открыл глаз и уставился на слушателей с такой яростью, словно они были единственными виновниками его проблемы.

– Такое бывает, – тихо сказал Шаман. – Кризис семейных отношений. Я вас отлично понимаю. А дальше?

– Ни черта ты не понимаешь! – Диггер вскочил, прыгнул к стене и со всего размаха грохнул по ней кулаком. – Все вы одним мирром мазаны! Твари! Твари! Тва-а-ари!

Продолжая молотить по стене теперь уже обеими руками и вопить что-то совсем уж нечленораздельное, он скрылся за поворотом. Крики стихли.

– Я не могу наладить с ним контакт, – вздохнул Шаман. – Этот человек безумен.

– Не надо контакта, просто напугай его! – потребовал Аршинов. – Превратись в медведя, как ты это умеешь. Заставь придурка поднять решетку. А уж потом я…

– Иллюзиями такого не проймешь. Его мозг генерирует такие ужасы, перед которыми мои – просто детские страшилки.

– Это ж надо было так вляпаться! – прапор яростно пнул ногой в груду банок; скелет неведомого Эдички покачнулся и завалился набок. – Что же делать?

– Выслушать его до конца. Ни в коем случае не противоречить. Пусть сам скажет, чего от нас хочет…

– Так на чем мы остановились? – донеслось из темноты. – Кажется, на моей жене? Она была дурой, неврастеничкой и… потаскухой.

Диггер вернулся, уселся на прежнее место. От недавней ярости не осталось и следа. За исключением сбитых до крови костяшек пальцев.

– Но не в этом дело, – Диггер перешел на доверительный полушепот. – Со мной однажды заговорил Иисус. Я встретил его в «Рюмочной», куда отправился после очередного скандала. Сначала я принял его за спившегося старичка. Думал, будет клянчить у меня деньги на опохмелку. Нет. Он приказал мне вернуться домой и увидеть все своими глазами. Научил, как поступить. Я сделал все, что велено. Застал жену в постели с любовником. Выполняя волю Христа, убил обоих молотком. Вы знаете, что значит быть карающей десницей Сына Божьего? Не-ет, не можете вы этого знать! Когда я оттащил трупы прелюбодеев в ванну и распиливал их ножовкой, то испытывал истинное наслаждение. Находился в нирване, как говорят буддисты!

Больше Иисус мне не встречался, но я всегда слышал его голос. Он велел упаковать смесь из жены и ее дружка в мешок и спрятать в подвале. Тогда-то я и увидел дверь. Она, оказывается, всегда была в подвале моего дома. Насквозь проржавевшая стальная дверь с большим висячим замком. Я сразу сообразил, что она ведет в ад, но не испугался. Ведь сам Христос вел и защищал меня. Две ночи подряд я тайком спускался в подвал с инструментами. На третью мне удалось открыть дверь. Я увидел длинную лестницу, ведущую вниз. Ступеньки ее терялись в темноте, такой непроглядной, что я забыл о покровительстве Господа, и в панике убежал. Собирался навсегда забыть о проклятой двери, но не мог. Она постоянно стояла у меня перед глазами. Снилась по ночам. Мне мерещились клады, скрытые в московских подземельях. Слава диггера, шагнувшего дальше и глубже всех вниз, в недра великого города. О, каким постылым казался мне мой магазинчик! Но я вынужден был ходить туда, в надежде встретить Эдичку. Так он назвался при первой нашей встрече. Молодой человек, одержимый идеей отыскать Либерею, легендарную библиотеку Ивана Грозного. Он искал в моем магазине книги на эту тему и как нельзя лучше подходил для экспедиции, которую я собирался предпринять. Но… Эй, чудик, ты чего на меня уставился? К тебе обращаюсь, седой!

Шаман обернулся. Седым Диггер называл Томского. А Толя действительно выглядел очень странно: смотрел на рассказчика так, будто впервые увидел его всего несколько секунд назад. Странной была и поза Томского – ноги широко расставлены, плечи расправлены, руки в боки… Шаман подошел ближе.

– Анатолий…

– Да?

– Не надо на него так смотреть, – шепнул алтаец, наклонившись, на ухо Томскому. – Это его злит.

– Хорошо, – Томский язвительно улыбнулся. – Я не буду.

– Напомни ему, что делать дыру в моей голове бессмысленно! – визгливо выкрикнул Диггер. – Без меня вам не выбраться!