Авксентьев же, пренебрегая предостережениями о «реакционном» характере омской власти, считал возможным ее постепенное «обволакивание» и эволюцию в сторону «демократизации»: «Директория постепенно переварит сибирское правительство, ассимилируя его более демократические элементы и пополняя их самарскими». «Мы должны сунуться волку в пасть: или он нас съест, или он нами подавится» – эти слова бывшего главы Уфимского Государственного Совещания, «мученика компромиссов» (как он сам себя называл), точно отражали настроения эсеровских директоров (18 ноября 1918 г. оправдалось его первое предположение) (12).

Утвержденный Директорией Совет министров (14 министров), по существу, представлял собой несколько видоизмененный Административный Совет ВСП. Во главе его был все тот же Вологодский, совмещавший теперь в своем лице полномочия премьера и члена Директории. Военным и морским министром стал будущий Верховный Правитель России вице-адмирал А. В. Колчак (он оказался в Омске проездом с Дальнего Востока на белый Юг, где он собирался возглавить белый Черноморский флот, но по личному настоянию генерала Болдырева и Авксентьева остался в Сибири). Восемь министров ВСП сохранили свои портфели и в новом Совете министров. И. А. Михайлов остался министром финансов, Л. И. Шумиловский – труда, В. В. Сапожников – народного просвещения, Н. И. Петров – земледелия, Н. С. Зефиров – продовольствия, И. И. Серебренников стал министром снабжения. На пост министра внутренних дел был назначен томский губернский комиссар А. Н. Гаттенбергер, а эсер Е. Ф. Роговский стал его помощником и одновременно начальником милиции. Еще один представитель «левого крыла», народный социалист профессор Н. П. Огановский, был назначен на должность товарища министра земледелия. По замечанию Серебренникова, «совершенно новыми, не причастными к прежней работе Сибирского правительства, были в нем только четыре лица: Колчак, Устругов (министр путей сообщения), Ключников (министр иностранных дел) и Краснов (Государственный Контролер). Ряд ставленников Директории – члены партии эсеров, в том числе и Роговский, и известный писатель по аграрным вопросам Огановский, – заняли посты товарищей министров…». Выдвигались предложения избрать в состав Совмина Савинкова, бывшего в тот момент в Омске, но это предложение было отклонено большинством голосов, и бывший представитель Союза защиты Родины и свободы выехал за границу. Наиболее спорными были кандидатуры Роговского (как «правоверного эсера») и Михайлова (подозреваемого в постоянных политических интригах). В результате обоих кандидатов все же ввели в состав Совета министров, хотя подобное «сосуществование» оказалось недолгим (13).

И все же не следовало считать состав Временного Всероссийского правительства «ущербным». Будущий «сменовеховец» Ю. В. Ключников был доцентом Московского университета, членом московского комитета кадетской партии, автором монографии «Международный империализм» и многочисленных статей по вопросам внешней политики в газетах «Русское Слово» и «Утро России». Краснов занимал аналогичную должность в Самарском Комуче, а Устругов – в составе «кабинета» Хорвата. По оригинальному «процентному» подсчету Л. В. Некрасовой, на ноябрь 1918 г. 37,5 % членов Совета министров составляли лица, занимавшиеся научной и преподавательской работой, 18,7 % состояли прежде на службе в судебном ведомстве, 12,5 % были профессиональными военными и около 20 % занимали различные административные должности.

Что же касается профессионального статуса и степени влияния членов Совета министров, то здесь уместно привести оценки, хотя и не вполне объективные, из частично опубликованной книги А. Гутмана (Гана) «Гражданская война от Волги до Тихого океана». По его мнению, двумя наиболее влиятельными фигурами в правительстве были Михайлов и Тельберг. Первый – «человек сильной воли», еще будучи членом ВСП, «становится душой правительства». «Успешно борется с Самарским Комучем и с Томской Сибоблдумой, разрушает все планы эсеров захвата власти и ведет твердую антисоветскую политику… На фоне пассивных людей, составляющих первое сибирское правительство, И. Михайлов выделялся своей активностью, энергично отражал удары, направленные против сибирской государственности со стороны социалистов. Он проявил организаторские способности, сумел наладить удовлетворительно государственный механизм. Своим пятимесячным существованием сибирское правительство, успешно боровшееся на фронтах, отчасти было обязано И. Михайлову… Он принимает активное участие в перевороте 18 ноября, и ему принадлежит идея ночного ареста членов Директории. Он составляет новый кабинет министров, где берет себе наиболее ответственный пост министра финансов и сразу завоевывает безграничное доверие адмирала Колчака… Опьяненный властью, не брезгающий никакими средствами к достижению своих целей, малоопытный в финансовых и хозяйственных вопросах, Михайлов берет себе руководство финансами, с целью держать в своих руках государственный аппарат, сделать всех зависимыми от себя (напомним, что финансирование «омского переворота» обеспечил именно Михайлов. – В.Ц.)».

«Вторым по активности и исключительному влиянию на Верховного Правителя, как и на всю политику Омского правительства, является Тельберг, присяжный поверенный, профессор Саратовского университета по кафедре истории русского права… В кабинете ему был предоставлен наиболее важный пост управляющего делами Совета министров (а вскоре он стал министром юстиции)».

Что касается Вологодского, то Гутман называет его «типичным русским интеллигентом». «Гуманный, честный и нечестолюбивый человек», он «не обладал ни государственной мудростью, ни твердой волей и способностью к активной политической борьбе» (14).

Как правовой статус, так и политическое влияние Совета министров постепенно возрастали. Еще до окончательного формирования структуры Всероссийского Временного правительства члены Административного Совета настаивали на том, чтобы законодательная власть принадлежала и Директории, и Совету министров. Первоначально разделение внутри Временного Всероссийского правительства выглядело так: Директория – орган законодательства и Верховного управления, исполнительная и законосовещательная власть – у Совета министров. При Директории создавалось Управление делами и Юридическое Совещание. В состав Совета помимо министров входили также главноуправляющие отдельными ведомствами. Председатель Совмина Вологодский и его заместитель Виноградов были одновременно и членами Директории, что должно было способствовать «объединению» обеих частей правительства в процессе законодательства. По оценке Кроля, тем не менее «формально вся полнота власти принадлежала Директории, а Совет министров был на том же положении, что и при Царе до созыва Государственной Думы, т. е. на положении органа вполне подчиненного».

Однако буквально накануне «омского переворота» Совмину удалось осуществить то, чего добивался Административный Совет: 16 ноября 1918 г. была принята резолюция, согласно которой все «проекты законов, указы и иного рода акты рассматриваются Советом министров» и только «по одобрении оного поступают на утверждение Всероссийского Временного Правительства…» (15). Подобный рост «престижа» исполнительного аппарата поднял самооценку многих министров, усилил настроения собственной «незаменимости» и «слабости» Директории, что, несомненно, повлияло на отношение к событиям 18 ноября. Принципиально важно и то, что таким образом Совет министров получал право утверждения указов о чинопроизводстве, что сыграло впоследствии немаловажную роль во время «омского переворота».