— Карел!..

Тот на всякий случай отшагнул назад.

— Ох, ох, уж и сказать нельзя! Лучше бы подумали, что на обед есть будем.

— Пойдём наверх, — предложила девушка. — У нас там целый котёл мясного рагу. Ой... — вдруг опомнилась она. — Наверное, вам туда всё-таки нельзя: там сейчас люди.

— Ну вот, — надулся маленький гном. — Я так и знал! Хоть бы спасибо сказали!

— За что это тебе спасибо-то говорить?

— А кто, по-твоему, взрывал все эти дамбы! — Карел ткнул себя пальцем в грудь. — Мы со старым Севелоном! Или думаешь, это всё время были гёзы? Ха! Да что они понимают в дамбах! Ковырялись на Маасе, ковырялись на Исселе, прорыли две канавы... Ну и цедили по капле! Вода едва дошла до Ландсхейдена. Она у них ещё полгода поднималась бы. А мы...

— Карел, перестань! — рассмеялся травник. — Никто тебя не оговаривает, чтоб так оправдываться. И потом, ты сыт: вы и так сегодня съели за троих, и уж ты свой завтрак точно не отработал... Кстати, как там башмаки?

— Башмаки? — переспросила Ялка. — Какие башмаки? А, башмаки...

— Почти готово, — глухо, в усы, отозвалось существо с молотком. — Ещё пара гвоздиков — и можно забирать.

Ялка удостоверилась в своей догадке — хоть существо и было похоже на её давешнего знакомого Зухеля, это был всё-таки не он.

— Моя вина, — признался травник. — Ведь проклятые попы испугались в том числе и твоих башмаков — уж слишком они были хороши. Они подумали, что это дьявольская работа. Но теперь тебе бояться нечего. Снимай свои обноски и держи вот эти. Это тебе.

Ботинки были лучше прежних — увесистые, с «коровьими» носами. Ялка повертела их в руках, полюбовалась мехом, толстыми подошвами, крепкими завязками, добротной кожей. Приложила один к другому. Совпало идеально. Она искренне поблагодарила маленькое создание и повернулась к Лису.

— Я слышала, будто лепрекон тачает башмаки только на одну ногу, — тихонько сказала она.

— Так и есть, — подтвердил Жуга.

— Как же ты его уговорил сделать разные?

— А я не уговаривал. Просто Зухель тачает на правую ногу, а он, — травник кивнул на мохнатое существо, — на левую. Они братья-близнецы.

Вдруг с моря грохнул пушечный выстрел. Все обернулись.

К острову приближался корабль. Шёл он под вёслами, в бейдевинд, поэтому даже издалека можно было распознать в нём норманнский кнорр старой постройки.

— Яд и пламя... — пробормотал Жуга. — Чтоб мне лопнуть: это Яльмар, это его посудина!

Как будто подтверждая его слова, на носу корабля возникла широкоплечая фигура с длиннющим банником в руке. Банником он измерял глубину, хотя только что, по-видимому, заряжал орудие — торчащий из якорного клюза ствол кулеврины ещё дымился.

— Эхой! — прокричал великан. — Жуга, уж не ты ли это?

— Я, Яльмар, я! Какими судьбами?

Корабль подошёл ближе и стал разворачиваться.

— Какими судьбами? — поставив ногу на борт, переспросил норманн. — Ты спрашиваешь: «какими судьбами»? Ха! Клянусь Одином, это была долгая история, тут одним раскладом не отделаешься! Мы же начали всю эту заварушку — взорвали дамбу, если ты не знаешь... Но проклятые испанцы перехватили нас! Пришлось тяжеленько. Но мы прорвались! Покрошили их уйму, сами потеряли шестерых, у меня пуля в бедре — кстати, надо бы вытащить, — но наша взяла!

— А Сигурд? Сигурд жив?

— Сигурд? — удивился Яльмар. — Что ему сделается — его и пушкой не убьёшь. Так. — Он огляделся. — Где здесь удобнее причалить? Где вообще этот чёртов городишко, из-за которого весь сыр-бор? А то мы привезли им селёдку, муку и земляные яблоки, осадка такая, что ватерлинию теряем. Да, есть у меня ещё одно дело — я тут хотел спросить... Эй, кто это с тобой?

Травник крепче обнял девушку за плечи.

— Потом скажу, — ответил он. — Пока причальте здесь: в городе и без вас полно кораблей. Обходите с юга там глубже, там старый канал. Мы сейчас тоже пойдём туда.

— Как скажешь! Только смотри не обмани: если не выпьешь со мной, я тебя пришибу.

— Если не пришибёшь — выпью. Давай причаливай, слово даю — не пожалеешь.

Варяг расхохотался:

— Ты всё такой же, зашиби меня Мьёльнир! Ну, ладно, увидимся. Ульф! Слышал, что сказал тебе мастер Лис? Право на борт, поворачивай к югу! Навались, ребята, навались! Живей, живей! Или снова хотите волочить наш кнорр по мелям, как баржу?

— Яльмар, Яльмар... — занервничал Карел, сгибая и разгибая пухлые пальцы. — Кто такой Яльмар?

— Яльмар? — задумался травник, провожая корабль взглядом. — Это в двух словах не объяснишь. Это — ух! — Он сжал кулак.

— О... Да? Ну, тогда я полетел.

Карел снял башмаки, вынул из них свинцовые пластины, надел опять, потопал и поднялся над землёй.

— Как приземляться будешь?

— Как-нибудь, — ответил он. — Не в первый раз. Ухвачусь за дерево или ещё за что-нибудь. Эх, найти бы город, где побольше высоких домов и всяких башен! Я б на крыше поселился. Ладно! Счастливо оставаться!

Он поднимался всё выше, ветер относил его куда-то на восток. Маленький гном помахал им сверху рукой, и все долго смотрели ему вслед, пока он не превратился в точку в синем небе.

— И мне пора, — засобирался лепрекон. — Засиделся. Ждут меня там. Ага.

Откуда-то взялась сумка, такая же мохнатая, как сам лепрекон, и он сноровисто стал укладывать в неё свои инструменты. Вскинул всё это на плечо, откланялся, скрылся за кустами, прошуршал — и тоже исчез.

Девушка и травник остались одни.

— Зачем ты сделал это? — спросила девушка. — Неужели это было так нужно?!

— Это было так ужасно? — тихо спросил Жуга. Девушку передёрнуло.

— Чудовищно! — призналась она. — Я ни разу не видела, как сжигают людей. Слышала, но вот так... А мне потом сказали — я ещё не видела самого страшного.

— Тогда, надеюсь, ты пожелала, чтоб это кончилось и больше никогда не повторялось.

Ялка крепче прижалась к травнику, неловко повернувшись боком, чтобы не мешал живот.

— Я... спросить хотела, — запинаясь, произнесла она, понимая, что всё равно когда-нибудь спросит его об этом. — Как же ты решишься взять меня такую? Ведь это... не твой ребёнок.

— Зато твой.

— М-да, — сказала Ялка и неловко хихикнула. — Как-то глупо получается... Стою как дура. Наверное, надо броситься тебе на шею... что-нибудь сказать...

— Успеем, — успокоил её травник. — Теперь у нас в запасе много времени. Целая жизнь.

Тут за спиной у них опять откашлялись.

— Ну что ещё? — сердито обернулся травник.

— Это... — сказал лепрекон. — Я извиняюсь, но, кажись, я шило забыл.