Следующим видом полевой фортификации, после протяженных линий и обширных ретраншементов, были редуты. К концу XVII в. это были небольшие квадратные в плане (реже – в форме четырех-, пяти– или шестиконечной звезды) укрепления. Обороняющийся мог сооружать редуты в поле недалеко от крепостного контрэскарпа – чтобы прикрывать вылазки и сдерживать продвижение противника. Осаждающие возводили редуты для защиты циркум– и контрвалационных линий, а также для обороны апрошей от вылазок. Редуты также рекомендовались для укрепления высот, переправ и других важных позиций[2026]. Замкнутый характер обуславливал еще одно замечание по поводу этих шанцев – если противник захватит редут, его будет сложно оттуда выбить. Поэтому не следовало включать редуты в оборону укрепленных лагерей и линий, а возводить их лишь для защиты отдаленных постов [2027].

Редуты были возведены саксонцами по берегам Двины в качестве постов вокруг осажденной Риги в 1701 г. Напомним, что под шведской Ригой стоял саксонский корпус генерал-фельдмаршала графа Штейнау, которому был придан русский вспомогательный корпус А. И. Репнина. В знаменитом сражении на Двине (по-шведски «при Дюне») 8 июля 1701 г. армия Карла XII форсировала реку и разбила саксонцев. Репнин к бою не успел, и весь русский корпус, не приняв участия в сражении, отступил. На своих постах остались лишь подразделения в упомянутых редутах у реки. В течение дня большинство их сдалось победителям, и к концу дня у союзников осталось два укрепления. Редут у селения Крамерсхоф был занят 40 саксонскими и 50 русскими солдатами, которые сдали свой форт как только его атаковал шведский генерал с десятком кавалеристов. На острове Луцавсхольм недалеко от занятого шведами Коброн шанца в редуте находились (по шведским данным) 400 русских. Захватить этот шанец было приказано полковнику Хелмерсу с 500 шведов. Вскоре после полуночи отряд полковника высадился на остров и бросился на редут. Завязался долгий и ожесточенный бой; гарнизон оказал упорное сопротивление, в ходе штурма у нападающих погибли командир отряда и многие офицеры, но к рассвету шведы все же ворвались внутрь укрепления. В редуте началась резня, которую остановил лишь прибывший на место король; пощаду получили 20 оставшихся в живых русских солдат[2028]. Известно, что на острове в гарнизоне оставались и не явились в свои части 289 человек из руских солдатских полков Т. Трейдена и Т. Юнгора, а старшим офицером среди них был капитан Алферий Емельянович фон Шлиппенбах[2029].

Горстка защитников под прикрытием земляных валов, многочисленный противник, желание спастись, ожидание сикурса или полная обреченность – сюжет с обороной отдельно стоящего укрепления неоднократно разыгрывался за годы Северной войны.

Комендант Санкт-Петербурга драгунский полковник Ренне 11 января 1704 г. отправил из города к шведским заставам «ратных людей конницы и пехоты с 300 человек, и те посыльные люди у новой кирки на заставе крепостцу окопом и рогатками укрепленную всю разорили и выжгли, и 17 человек шведов в полон взяли; а начальник шведский, который стоял крепко на заставе с тремя стами человек рейтары и драгуны из окопа побежал»[2030].

Летом 1705 г. шведский генерал Майдель предпринял очередной рейд на Санкт-Петербург, но, остановленный войсками обер-коменданта города Р. В. Брюса, пошел вдоль Невы на Шлиссельбург. В полумиле от крепости на северном берегу восьмитысячный шведский корпус вышел к пильной мельнице на Черной речке. Место это было обнесено палисадом и небольшим бруствером и содержалось отрядом из 200 русских солдат под командой двух капитанов – Луки Раевского и Семена Дмитриева[2031].

«Неприятель пришел, и привед в три дни шанцы, посылал к нашим капитанам барабанщика с тем, чтоб они без бою здалися, понеже неимеют надежной крепости и доволного числа людей. Но они тех слов и слышать нехотели, и сказали, чтоб и впредь с такою страстию к ним неприсылали. Что услыша неприятель, вскоре зделав батареи, и начал оный транжамент жестоко кононировать, и разоря оный во многих местех штюрмовал. Но как наши два их жестокие приступы вытерпели, то в третие с великою жесточию так штюрмовали, что чрез полисад на бруствор вошли, и почали к нашим гранаты бросать, от который в тот час наш порох взорвало, и то видя наши отвсюду себя безпомощных, так против их жестоко пошли, что из третьяго штюрму оных збили, и чрез малую (под помянутою мелницею) речку Черную, с такою честию их проводили, что доволная часть из них у той мелницы, и в той речке вечным сном уснули. И потом наши по-прежнему в полисад вошли… И видя оный неприятель, что нигде ничего полезнаго себе не получил, и желания своего не исполнил, но токмо от наших везде доволно утрактован, паки с досталным своим войском, к Выборку путь свой восприял»[2032].

Другой эпизод относится к окрестностям Выборга в мае 1711 г. Масштабные боевые действия закончились в тех краях годом ранее – Кексгольм и Выборг стали русскими, а царь со своей армией ушел на юг в поход, ставший известным как Прутский. На новой границе было неспокойно, и для охраны коммуникаций Выборга с Кексгольмом и Петербургом у Мулмызы (предположительно в районе совр. поселка Грибное между озерами Глубокое и Охотничье) возвели редут, в котором сидели 80 солдат с капитан-поручиком. 20 мая на мызе по пути из Петербурга в Выборг остановился некий майор Дмитриев. По совпадению, в тот же день редут подвергся нападению неприятельской партии в 600 человек. Во время штурма люди гарнизона «хотя крепко держались, однако-ж за множеством неприятелей из того редута выбиты». Проезжий майор принял участие в бою, но был убит вместе с 16 солдатами; в плен попали капитан-поручик и 3 солдата; остальные, по-видимому, бежали. Среди защитников был плац-адъютант выборгского гарнизона

Василий Муранов, который «взят был в полон, и от них избит ушел». Но фортуна переменчива – по дороге из Петербурга шел со своей воинской частью полковник В.В. Пестриков; увидев приближение колонны, шведский (а русские знали, что им командовал полковник Штернманд) отряд покинул редут, оставил в нем раненых защитников и скрылся[2033].