Новаторским применением редутов известен Полтавский бой. Если обычно в полевых сражениях позиции укрепляли протяженными ретраншементами, то под Полтавой русская армия соорудила на пути наступающих шведов систему из десяти небольших отдельно стоящих, но взаимно поддерживающих друг друга редутов.

Надо сказать, что построение цепной системы редутов само по себе не было чем-то неслыханным. Во Франции в течение XVII в. границы прикрывали цепочками небольших редутов[2034]. У Монтекукколи мы встречаем рекомендацию прикрыть путь к укрепленному лагерю с одной стороны (но не со стороны противника, а с тыла – для подвоза припасов) «чередой малых фортов, находящихся на расстоянии мушкетного выстрела один от другого» [2035].

Новизну такой идеи – применить редуты в полевом сражении – отметил Мориц Саксонский; в своей книге он высказывался против линий и рассуждал о выгоде редутов на примере Полтавского сражения. Его источником информации о сражении был, наиболее вероятно, упоминаемый в тексте генерал Алларт. Но интерпретация событий отражала личное мнение Морица и, видимо, распространенное мнение европейских военных о неожиданно появившейся на арене русской силе. Мнение это было столь же высоко по отношению к царю, сколь невысоко по отношению к его солдатам. В тексте мы находим фактически верное замечание о том, что войска Карла XII неоднократно атаковали и побеждали численно превосходивших их московитов в ретраншементах (это так, если вспомнить Нарву 1700 г. и Головчин 1708 г. у «московитов»; но также верно и для союзников – саксонцев, поляков и датчан). От имени царя высказывается такая мысль: «Шведы хорошо обучены и дисциплинированны, искуссны в войне и стремительны в атаке; наши войска не уступают им в решительности, но уступают во многих других смыслах» [2036]. (Надо сказать, Петр действительно опасался, даже после победы при Лесной, вступать в открытый полевой бой [2037]. Однако эти в целом верные замечания Морица Саксонского сопровождаются утрированными данными о соотношении сил 10–12 тысяч шведов против 50–80 тысяч русских и увенчиваются утверждением, будто московитские войска ничего не сделали для победы, а шведы при Полтаве были побеждены исключительно благодаря успешной диспозиции [2038].

О целях постройки, расположении и роли полтавских редутов дискутируют, опираясь на широкий круг источников, два ведущих исследователя сражения – П. А. Кротов и В. А. Молтусов [2039]. Ученые сходятся во мнении, что редуты задумывались как средство поддержки многочисленных русских драгунских полков. Разнятся версии о внешнем виде системы редутов. Каноническая для отечественной историографии версия, которой придерживается и Кротов, говорит о Т-образном расположении редутов, где «перекладина» из шести поперечных редутов располагалась ближе к русскому лагерю, а «ножка» из четырех продольных редутов была обращена в направлении шведского наступления. В ряде редких картографических источников XVIII в., на которые опирается Молтусов, изображается У-образное расположение редутов, а их число колеблется от 9 до 12.

Поперечные редуты как прикрытие драгунских полков возводили одновременно с пехотным лагерем 25 июня. Постройку продольных редутов начали в ночь на 27 июня, т. е. буквально за несколько часов до сражения, и, как следствие, два дальних редута не были окончены. Их задачей было раннее предупреждение шведской атаки. Фактически же редуты не только заблаговременно обнаружили шведское наступление, но также разорвали их боевые порядки. Прорыв через систему русских укреплений значительно обескровил и без того небольшую шведскую армию (от армии короля была отколота колонна генерала Рооса), лишил инициативы и эффекта внезапности.

Современные исследователи оценивают размеры редутов как квадраты со стороной 60–70 м по внутренней границе рва. Кротов считает, что третий продольный редут был больше остальных; свое мнение историк основывает на свидетельстве шведских участников сражения. После взятия двух недостроенных редутов их атаки разбились о третий – завершенный и потому неприступный. Представляется, что этот редут имел более высокий вал и глубокий ров по сравнению с двумя недостроенными укреплениями, но не имел большую площадь.

Известные данные о гарнизоне редутов позволяют лучше представить их оборону. Исчерпывающий источник за подписью фельдмаршала Шереметева сообщает, что в редутах с бригадиром С. В. Айгустовым находилось 6 полков пехоты общей численностью 4730 человек (т. е. в среднем получается около 470 человек на каждый из десяти редутов). Точную привязку всех полков к редутам пока установить не удалось, но вероятно, каждый батальон оборонял свой отдельный редут. Например, полк Неклюдова (705 чел.) оборонял два редута двумя своими батальонами, т. е. по 350 ч. на редут. В целом батальоны Айгустова были силой от 300 до 500 ч. Не вполне информированный Алларт писал о силе гарнизонов каждого укрепления в 200–300 человек. В том, что батальоны строили редуты каждый для себя одновременно, можно усомниться; судя по тому, что последние два редута не успели доделать, скорее всего их возводили последовательно.

В связи с имеющимися данными о гарнизонах возникает вопрос, насколько достаточной была численность защитников для таких укреплений. Или наоборот, какого размера укрепления были оптимальными для такого количества солдат. В теоретических трудах XVIII в. нам удалось найти некоторые рассуждения на эту тему.

«Внутренние стороны четыреугольных редутов, обыкновенно бывают от 5 до 13½ сажен, а когда защищать их должно ружейными выстрелами, то потребное число людей для обороны можно определить тако:

Правило. Квадрат половины стороны покажет число людей, на пример: В четыреугольном редуте, которого внутренняя сторона 24 ярда (трефутовых мер), спрашивается число людей, потребное для обороны?

Половина 24 есть 12, по том квадрат 12 есть 144 число людей; а удвоенный квадратный радикс данного числа людей покажет длину стороны четуреугольного редута в ярдах способного для содержания данного числа людей. По сему для 110 человек, которого числа квадратный радикс есть 10, сторона четуреугольного редута должна быть 20 ярдов»[2040]. Другое методическое пособие конца XVIII в. рекомендует отмерять внутренний периметр бруствера из расчета два фута на одного солдата в первой шеренге [2041].