– Посмертные судороги, – отозвалась я, погруженная в исследование пищеварительной системы. – Огонь заставляет мышцы сокращаться, и конечности часто двигаются, как у живых. Можешь поднести свет поближе?

Я вытащила пищевод, а затем аккуратно его разрезала, выворачивая дряблые ткани. В нижней части наблюдалось раздражение и немного крови; никаких следов разрыва или масштабного кровоизлияния. Я наклонилась, заглядывая в полость глотки, но ничего не увидела в таком скудном свете. Для подобного исследования у меня попросту не хватало инструментов, поэтому я вернулась к низу и приподняла желудок.

Чувство неправильности, которое преследовало меня в этом деле, вдруг обострилось. Если что-то и не так, то доказательство найдется именно здесь, говорили и логика, и шестое чувство.

Еды в желудке не было, что после такой рвоты неудивительно. Однако, когда я разрезала толстую стенку, вонь тела перекрыл острый запах ипекакуаны.

– Что? – хмуро наклонился Джейми после моего восклицания.

– Ипекакуана. Этот шарлатан напичкал ее ипекакуаной… причем недавно! Чувствуешь запах?

Джейми скривился, затем осторожно потянул воздух носом и кивнул.

– А разве ее не пьют люди с больным брюхом? Ты же сама ее давала Бекки Маклауд, когда она напилась твоей голубой штуки.

– Давала.

Пятилетняя Бекки выпила полбутылки раствора мышьяка, который я сделала, чтобы травить крыс. Ее привлек цвет, да и вкус, видимо, понравился. Впрочем, как и крысам.

– Но я сделала это сразу. Нет никакого смысла применять ее через несколько часов, когда яд или раздражитель уже ушел из желудка.

Впрочем, Фентиман мог об этом даже не подозревать, учитывая его медицинские познания. Он, вероятно, дал пациентке ипекакуану только потому, что не придумал ничего другого. Я нахмурилась, выворачивая разрезанный край желудка. А вот и источник кровотечения: темно-красная, как фарш, внутренняя стенка. Внутри скопилось немного лимфы, которая уже начала выделяться из свернувшейся крови.

– Думаешь, он умерла от ипекакуаны?

– Сейчас уже не уверена, – пробормотала я, внимательно рассматривая орган.

Фентиман дал Бетти большую дозу, а сильная рвота могла стать причиной разрыва или кровотечения… но я не находила никаких подтверждений. Я еще сильнее разрезала желудок и подобралась к двенадцатиперстной кишке.

– Можешь подать пустую склянку? И бутылку с водой?

Джейми повесил фонарь на гвоздь и послушно полез в сумку, а я продолжила копаться в желудке. В бороздках желудочных складок застряло нечто зернистое, образующее светлый налет. Я осторожно его поскребла, и он легко отделился от стенки, словно густая паста. Где-то на задворках сознания уже зрело нехорошее подозрение. Надо собрать этот налет и исследовать его дома, при нормальном свете. Если это…

Дверь вдруг распахнулась. Порыв холодного воздуха заставил пламя фонаря вспыхнуть ярче… достаточно ярко, чтобы я разглядела изумленное лицо Филипа Уайли.

Он уставился на меня со слегка отвисшей челюстью, потом закрыл рот и шумно сглотнул. Уайли медленно оглядел всю открывшуюся ему сцену, а потом вновь уставился на меня полными ужаса глазами.

Я тоже была поражена. Сердце колотилось где-то в горле, руки заледенели, но мозг продолжал лихорадочную работу.

Что произойдет, если Уайли закричит? Поднимется кошмарный скандал, даже если я сумею оправдать свои действия. Если же нет… Страх прошел по телу холодной волной. Однажды меня уже чуть не сожгли как ведьму.

У ног что-то шевельнулось, и я осознала, что Джейми сидит в темноте под столом. Фонарь освещал только определенное место, ниже моей талии все скрывалось в тени. Значит, Уайли его не видел. Я легонько ткнула Джейми пальцем ноги, чтобы он оставался на месте.

Я вымучила улыбку и, сглотнув ком, выдала первую пришедшую на ум фразу:

– Добрый вечер!

Уайли облизнул губы. На нем не было ни мушки, ни пудры, однако его лицо было белым как саван.

– Миссис… Фрейзер… – Он снова сглотнул. – Я… э-э… что вы делаете?

Скорее всего, этот вопрос касался все же причин моих действий, ведь сами они были предельно ясны. Однако раскрывать причины я вовсе не собиралась.

– А вы что здесь делаете глухой ночью?

Вопрос оказался хорошим. Испуг Уайли тут же сменился тревогой. Он дернул головой, будто хотел оглянуться, и замер. Все же я успела увидеть, что за его спиной кто-то стоит. Высокий мужчина шагнул вперед. Фонарь высветил лицо с насмешливыми и зелеными, как крыжовник, глазами. Стивен Боннет.

– Иисус твою Рузвельт, – пробормотала я.

И в тот же миг произошло несколько событий. Джейми рванул из-под стола, словно кобра в броске. Филип Уайли с испуганным криком отпрыгнул от двери. Фонарь, сорвавшись с гвоздя, грохнулся на пол. Сильно запахло маслом и бренди. Раздался шорох – и скомканный у моих ног саван загорелся.

Джейми исчез. Снаружи, из темноты, доносились крики и топот. Я пнула саван, пытаясь его потушить, но передумала. Вместо этого я навалилась на импровизированный стол и перевернула его вместе с телом, а затем накинула на него горящий саван. Пол, покрытый опилками, уже тоже успел подхватить огонь. Я как можно сильнее пнула фонарь в деревянную стенку, и та вспыхнула, залитая остатками масла.

В огороде кто-то звал на помощь. Надо было бежать. Я схватила сумку и дала деру в ночь, как была, с алыми от крови руками, сжимая в кулаке доказательство. Я понятия не имела, что происходит сейчас и что будет дальше, однако знала точно: я права – Бетти была убита.

* * *

В огороде носились несколько перепуганных слуг, которых разбудила суета, но в скудном свете луны было легко проскользнуть мимо.

Хотя из главного дома еще никто не вышел, крики и огонь скоро привлекут внимание. Я присела у стены, спрятавшись за огромным малинником. Из конюшен прибежали еще двое полуодетых рабов, вопивших что-то про лошадей. В воздухе разлился запах гари. Наверняка они решили, что горит конюшня. Ну, или вот-вот загорится.

Сердце билось в грудную клетку, словно кулак. Я невольно вспомнила неприятную тяжесть мертвого сердца, которое совсем недавно держала в руке, и представила свое – темно-красный комок гладких мышц, пульсирующих в аккуратной ложбинке между легкими.

Легкие-то как раз почти не работали. Дыхание вырывалось короткими хрипами, которые я пыталась заглушить из страха, что меня обнаружат. Что, если оскверненное тело Бетти вытащат из сарая? Кто это сделал, не узнают, но разгорится страшный скандал, последуют безумные слухи и массовая истерия.

В дальнем конце огорода поднялось пламя – загорелась крыша сарая. Дышать стало полегче, когда я увидела сгрудившихся в кучку перепуганных рабов. Конечно, они не станут тушить сарай, полыхает уже вовсю. Ближайшая вода – в поилках для лошадей, но пока организуют ведра…