– Я… что-то случилось, сэр?

– Не ваше дело. – Фентиман ощетинился, как маленький петушок, а затем величественно подал мне руку. – Пойдемте, миссис Фрейзер. Вам нет нужды выслушивать оскорбительные насмешки этого щенка. – Он яростно глянул на Уайли. – Позвольте сопроводить вас к мужу.

При слове «щенок» лицо Уайли тут же исказилось. Столь ранним утром он еще не успел нанести пудру, и краснота, залившая его светлую кожу, походила на сыпь. А еще он заметно надулся, словно злобная лягушка.

Мне вдруг захотелось разразиться истерическим смехом, но я благородно сдержала этот порыв. Закусив губу, я приняла предложенную руку доктора. Он едва ли доставал мне до плеча, однако круто развернулся на голых пятках и увел меня прочь с поистине генеральским достоинством.

Я оглянулась через плечо. Уайли так и стоял под ивой, глядя нам вслед, и я слегка махнула рукой ему на прощание. Золотое кольцо блеснуло на солнце, и Уайли еще сильнее напрягся.

– Надеюсь, что мы успеваем на завтрак, – бодро произнес доктор Фентиман. – Думаю, ко мне вернулся аппетит.

Гости начали отбывать после завтрака. Иокаста и Дункан стояли на веранде, изображая образец счастливой семейной пары, и желали всем доброго пути. По аллее медленно тянулись кареты и повозки. Прибывшие на свадьбу по реке ожидали паром. Женщины напоследок обменивались рецептами и сплетнями, а мужчины курили трубки и почесывались, наконец избавившись от неудобной праздничной одежды и париков. Потрепанные слуги сидели на тюках с вещами и зевали.

– Мам, ты выглядишь уставшей.

Бри была не лучше – они с Роджером не спали всю ночь. От ее одежды исходил слабый запах камфоры.

– Даже не знаю, почему, – отозвалась я, подавив зевок. – Как Джемми?

– У него насморк, – ответила Бри, – но жара больше нет. Он поел каши и…

Я машинально кивнула и отправилась с ней посмотреть на состояние малыша, который радостно шумел, хоть еще и не выздоровел полностью. Его вид напомнил мне ощущения, которые я порой испытывала, когда летала из Америки в Англию. Десинхрония, как ее называли, случалась из-за смены часовых поясов. Странное чувство, когда ты в сознании, но все равно как будто находишься не в своем теле.

За Джемми следила Гасси, бледная, с покрасневшим глазами, как и у всех в доме, однако скорее от скорби, чем от похмелья. Смерть Бетти поразила всех рабов, и они приступили к уборке почти в полной тишине.

– Ты в порядке? – спросила я Гасси, когда осмотрела ушки и горлышко Джемми.

Она вздрогнула от неожиданности, потом смутилась. Наверное, ей никто не задавал подобных вопросов.

– Ой. Да, мэм. – Она пригладила передник обеими руками, явно нервничая.

– Хорошо. Тогда я проведаю Федру.

Вернувшись в дом с Фентиманом, я перепоручила его Улиссу, чтобы тот покормил и переодел доктора в чистое, а затем направилась прямиком к Федре. Разве что вымыла руки и сменила одежду, чтобы не явиться к ней в крови ее же матери.

Тогда Федра сидела в кладовой Улисса, оцепеневшая, на стульчике, на котором он обычно полировал серебро, с нетронутым бокалом бренди. С Федрой была Тереза, которая при виде меня с облегчением выдохнула.

– С ней что-то не так, – пробормотала мне Тереза, качая головой, и бросила на подопечную полный тревоги взгляд. – Ни слова не сказала, ни слезинки не проронила.

Красивое лицо Федры было словно вырезано из какого-нибудь фруктового дерева. Обычно оно было нежного цвета корицы, но сейчас выцвело, а глаза неподвижно смотрели на стену за открытой дверью кладовой.

Я коснулась ее плеча, теплого, но безжизненного, словно Федра превратилась в нагретый солнцем камень.

– Мне жаль, – произнесла я. – Очень жаль. Доктор Фентиман сделал все, что мог.

Я говорила правду, оценивать медицинские познания доктора сейчас было бессмысленно.

Ответа не последовало.

Кто сможет ее утешить. Иокаста? А она уже в курсе смерти Бетти? Дункан, понятное дело, все знал, однако мог отложить рассказ до отъезда гостей.

– Священник! – вдруг осенило меня. – Хочешь, чтобы отец Леклерк благословил тело матери?

Для соборования, наверное, уже слишком поздно, – если Федра вообще знала, что это такое, – но я была уверена, что священник не откажет девушке в утешении. Он еще не уехал, я видела его в столовой – он деловито расправлялся с тарелкой свиных отбивных, залитых жареным яйцом и подливкой.

Плечо под моей рукой дрогнуло. Спокойное красивое лицо с непроницаемыми глазами повернулось ко мне.

– И что с того? – шепнула Федра.

– Ну… – растерялась я. Впрочем, она уже уставилась в новую точку – пятно на деревянном столе.

В итоге я дала Федре немного настойки опия, решительно закрыв глаза на такую жестокую иронию, и попросила Терезу уложить ее в постель в гардеробной Иокасты, где та обычно спала.

Теперь я распахнула дверь этой самой гардеробной, чтобы проведать Федру. В крошечной темной комнатке без окон пахло крахмалом, жжеными волосами и цветочными духами Иокасты. Койка Федры располагалась в углу, за ширмой.

Я слышала дыхание девушки, размеренное и глубокое, и это меня успокоило. Пройдя вперед в темноте, я слегка сдвинула ширму. Федра лежала лицом к стене, свернувшись калачиком.

Бри вошла следом и заглянула через мое плечо, обдав ухо теплым дыханием. Показав знаком, что все в порядке, я вернула ширму на место.

Уже в дверях Брианна вдруг замерла, а потом бросилась мне на шею. Из светлой комнаты тут же донеслись вопли Джемми:

– Мама! Ма! Ма-ма!

* * *

Вонь чердака и запах туалетной воды, которые я до сих пор ощущала, напрочь отбили аппетит. В столовой до сих пор сидели гости – особые друзья Иокасты, что намеревались задержаться на пару деньков. Я с улыбкой кивнула им, но на приглашение присоединиться ответила отказом и пошла на второй этаж.

В спальне было пусто, окна открыли для проветривания. Вычищенный камин не горел, и в комнате стало холодно, но главное, что там стояла тишина. В гардеробе по-прежнему висел мой плащ. Я прилегла на матрас, укрывшись плащом, и тут же уснула.

Проснулась я уже после заката, жутко голодная и почему-то встревоженная. Запах крови и цветов сменился мылом для бритья и нагретого телом полотна, а в бледно-золотом луче солнца, который упал на подушку, лежал длинный рыжий волос: Джейми приходил и спал рядом.

Как будто почуяв мои мысли, он открыл дверь и улыбнулся. Выбритый, расчесанный, в свежей одежде и с ясным взглядом, он будто стер все следы прошлой ночи. Выдавало его только выражение лица.

– Ну наконец-то. Как спала, саксоночка?

– Как убитая, – машинально ответила я, и внутри тут же екнуло.