сделана недавно, уже в нашем столетии. Таким образом, подтвердилось сообщение Садикова о существовании древнего подземелья, о поисках которого рассказал в своих воспоминаниях Артынов.

В стене напротив лестницы, в глубоких проемах, виднелись две железные двери, рядом с ними – зарешеченные оконца. Сразу же вспомнились «доношение» Конона Осипова и письмо Актова – там тоже упоминались две палаты с окнами за решеткой. О чем свидетельствовали эти совпадения, какая загадка скрывалась здесь?

Лейтенант открыл ближнюю лверь – и мы увидели пустое сводчатое помещение, пол которого был выложен неровными каменными плитами. В другом помещении тоже было пусто, не считая большого горбатого сундука, окованного резными железными полосами.

Я сразу узнал его – это был тот самый сундук, который нашли в Петровском под часовней Нееловых. Все остальное, что раньше находилось в тайнике, было уже вынесено, а сундук, как сказал Зорин, оставили временно – чтобы вынуть его на поверхность, надо было разбирать пол в кабинете Тяжлова.

Но больше, чем вид сундука из Петровского, на котором мы с Марком сфотографировались в далеком детстве, меня поразило сообщение Зорина, что этот сундук – очень древний, изготовлен еще в шестнадцатом веке, во времена Ивана Грозного. Каким образом он оказался в доме Нееловых? Не кроется ли здесь еще одна тайна?

Об этом и о многом другом, связанном с впечатлениями от посещения подземного тайника, мы говорили через час в домике Анны Николаевны, куда она пригласила нас с Наташей на чашку чая. За столом хозяйка высказала еще одну неожиданную версию – не хранилась ли в этом надежном тайнике исчезнувшая библиотека ростовского князя Константина, затем оказавшаяся в составе библиотеки Ивана Грозного?

Посещение подземелья так подействовало на меня, что сейчас я готов был согласиться с любым, даже самым фантастическим предположением. Где-то мне довелось прочитать, что под землей теряется ощущение времени. Со мной произошло другое. – я потерял связь с настоящим и целиком ушел в прошлое: зримо представлялись в сводчатых подземных палатах и великий князь владимирский Юрий Всеволодович, спрятавший здесь перед битвой на Сити княжеские сокровища, и царь Иван Грозный, проверяющий сохранность перевезенной сюда библиотеки московских государей, и загадочный ростовский митрополит Иона Сысоевич…

– Вы по-прежнему исключаете вероятность того, что строительство Ростовского кремля могло быть осуществлено благодаря находке сокровищ, спрятанных в этом тайнике? – спросил я Анну Николаевну.

– Мне представляется, что если бы такие сокровища были найдены при Ионе Сысоевиче, то он не рискнул бы скрыть эту находку и обязательно сообщил бы о ней в Москву. Впрочем, тут есть одно интересное обстоятельство. Вы помните легенду о ростовском монахе Авраамии, который на реке Ишне получил жезл от Иоанна Богослова и сокрушил им каменный идол языческого бога Велеса?

В свое время, еще при поиске новгородских сокровищ, описанных в повести «Секрет опричника», я читал об этой легенде в книге Анны Николаевны о Ростове Великом, поэтому сразу вспомнил, чем закончилась эта история:

– Черт под видом воина сочинил на Авраамия донос князю, состоялся неправедный суд, и Авраамий был казнен.

– А в чем конкретно состояла суть этого доноса, вы знаете?

– В вашей книге об этом не написано.

– Авраамий был обвинен в том, что нашел клад, сокровищами которого не пожелал поделиться с ростовским князем, за что тот его и казнил. Получается, вы приписываете Ионе Сысоевичу то же самое преступление, за которое несправедливо осудили Авраамия. В церкви Иоанна Богослова на территории Ростовского кремля доносу на Авраамия и суду над ним посвящено несколько фресок.

– Любопытно. Насколько я помню, эту церковь возводили и расписывали при Ионе Сысоевиче?

– Да, она была построена по велению Ионы Сысоевича как ломовая церковь при Палате для пришествия государей. Фрески приписывают мастеру Дмитрию Григорьеву «со товарищами». Именно в синодике этой церкви после рода самого митрополита значится род каменщика Петра Досаева, который, вероятней всего, и был зодчим Ростовского кремля. Кстати, тема суда отражена в стенописи еще двух храмов: Воскресения и Спаса на Сенях, где изображен оправдавший Христа Пилат.

– Чем вы объясняете такое повышенное внимание к судебной теме?

– Скорее всего, личными мотивами – как приверженца патриарха Никона, Иону Сысоевича отстранили от должности местоблюстителя патриаршего престола, судили церковным собором.

– А может, легенду об Авраамии Иона Сысоевич вспомнил по другой причине – она в завуалированной форме как бы рассказывала не о вымышленных сокровищах, а о действительно обнаруженных митрополитом, благодаря которым он и построил Ростовский кремль? Князь несправедливо обвинил и казнил неповинного Авраамия. Иона Сысоевич, восстанавливая историческую справедливость, утаил найденные сокровища и возвел на них митрополичий двор, который должен был доказать, что церковная власть выше светской, «священство выше царства».

– По правде признаться, я никогда не смотрела на легенду об Авраамии, которую всячески пропагандировал Иона Сысоевич, под таким неожиданным углом зрения, – с улыбкой произнесла Анна Николаевна, видимо, не восприняв мою версию всерьез. – Но вы правы, тема сокрытого клада с сокровищами здесь присутствует. Другое дело – связано ли это с возведением кремля? Я все-таки считаю, что его строительство никакого отношение к кладоискательству не имеет и было осуществлено за счет реальных доходов Ростовской митрополии.

Таким образом, мы с Анной Николаевной остались каждый при своем мнении, но этот разговор еще больше укрепил меня в моих подозрениях. Возможно, тут сказалось длительное общение с краеведом Пташниковым, который, по замечанию Окладина, за каждым историческим событием видел нечто загадочное, необычное, еще не раскрытое.

Когда в заключение нашей беседы я поинтересовался мнением Анны Николаевны об утверждении Калитина, что Повесть временных лет фальсифицирована, она целиком согласилась с писателем:

– Повесть временных, лет давно заслуживает того, чтобы посмотреть на нее критически. Почему о призвании варягов на Русь – таком важном историческом событии – нет сведений в европейских хрониках, где на этом факте обязательно бы заострили внимание? Еще Костомаров отметил другой загадочный факт: ни в одной дошедшей до нас летописи нет упоминания о борьбе Руси с Литвой в двенадцатом веке – но об этом ясно сказано в «Слове о полку Игореве»! Почему промолчали наши летописи? Естественно возникает предположение, что в свое время они были значительно отредактированы. В этом отношении весьма характерна судьба «Истории Российской с древнейших времен» Василия Татищева. Имеется целый ряд доказательств, что после смерти историка она была значительно подправлена одним из основателей норманской теории Миллером, при странных обстоятельствах исчезли древние летописи, которыми пользовался Татищев. Позднее были найдены его черновики, в которых есть такая фраза: «О князьях русских старобытных Нестор монах не добре сведом был». Одна эта фраза заставляет по-новому посмотреть на Повесть временных