— А нам с тобой пора, брат, бросить эти любезности, —продолжал Долохов, как будто он находил особенное удовольствие говорить об этомпредмете, раздражавшем Денисова. — Ну этого ты зачем взял к себе? — сказал он,покачивая головой. — Затем, что тебе его жалко? Ведь мы знаем эти твоирасписки. Ты пошлешь их сто человек, а придут тридцать. Помрут с голоду илипобьют. Так не все ли равно их и не брать?

Эсаул, щуря светлые глаза, одобрительно кивал головой.

— Это все г`авно, тут. Рассуждать нечего. Я на свою душувзять не хочу. Ты говог`ишь — помг`ут. Ну, хог`ошо. Только бы не от меня.

Долохов засмеялся.

— Кто же им не велел меня двадцать раз поймать? А ведьпоймают — меня и тебя, с твоим рыцарством, все равно на осинку. — Он помолчал.— Однако надо дело делать. Послать моего казака с вьюком! У меня двафранцузских мундира. Что ж, едем со мной? — спросил он у Пети.

— Я? Да, да, непременно, — покраснев почти до слез,вскрикнул Петя, взглядывая на Денисова.

Опять в то время, как Долохов заспорил с Денисовым о том,что надо делать с пленными, Петя почувствовал неловкость и торопливость; ноопять не успел понять хорошенько того, о чем они говорили. «Ежели так думаютбольшие, известные, стало быть, так надо, стало быть, это хорошо, — думал он. —А главное, надо, чтобы Денисов не смел думать, что я послушаюсь его, что онможет мной командовать. Непременно поеду с Долоховым во французский лагерь. Онможет, и я могу».

На все убеждения Денисова не ездить Петя отвечал, что онтоже привык все делать аккуратно, а не наобум Лазаря, и что он об опасностисебе никогда не думает.

— Потому что, — согласитесь сами, — если не знать верно,сколько там, от этого зависит жизнь, может быть, сотен, а тут мы одни, и потоммне очень этого хочется, и непременно, непременно поеду, вы уж меня неудержите, — говорил он, — только хуже будет…

Одевшись в французские шинели и кивера, Петя с Долоховымпоехали на ту просеку, с которой Денисов смотрел на лагерь, и, выехав из леса всовершенной темноте, спустились в лощину. Съехав вниз, Долохов велелсопровождавшим его казакам дожидаться тут и поехал крупной рысью по дороге кмосту. Петя, замирая от волнения, ехал с ним рядом.

— Если попадемся, я живым не отдамся, у меня пистолет, —прошептал Петя.

— Не говори по-русски, — быстрым шепотом сказал Долохов, и вту же минуту в темноте послышался оклик: «Qui vive?» [Кто идет?] и звон ружья.

Кровь бросилась в лицо Пети, и он схватился за пистолет.

— Lanciers du sixieme, [Уланы шестого полка. ] — проговорилДолохов, не укорачивая и не прибавляя хода лошади. Черная фигура часовогостояла на мосту.

— Mot d`ordre? [Отзыв?] — Долохов придержал лошадь и поехалшагом.

— Dites donc, le colonel Gerard est ici? [Скажи, здесь липолковник Жерар?] — сказал он.

— Mot d`ordre! — не отвечая, сказал часовой, загораживаядорогу.

— Quand un officier fait sa ronde, les sentinelles nedemandent pas le mot d`ordre… — крикнул Долохов, вдруг вспыхнув, наезжаялошадью на часового. — Je vous demande si le colonel est ici? [Когда офицеробъезжает цепь, часовые не спрашивают отзыва… Я спрашиваю, тут ли полковник?]

И, не дожидаясь ответа от посторонившегося часового, Долоховшагом поехал в гору.

Заметив черную тень человека, переходящего через дорогу,Долохов остановил этого человека и спросил, где командир и офицеры? Человекэтот, с мешком на плече, солдат, остановился, близко подошел к лошади Долохова,дотрогиваясь до нее рукою, и просто и дружелюбно рассказал, что командир иофицеры были выше на горе, с правой стороны, на дворе фермы (так он называлгосподскую усадьбу).

Проехав по дороге, с обеих сторон которой звучал от костровфранцузский говор, Долохов повернул во двор господского дома. Проехав в ворота,он слез с лошади и подошел к большому пылавшему костру, вокруг которого, громкоразговаривая, сидело несколько человек. В котелке с краю варилось что-то, и солдатв колпаке и синей шинели, стоя на коленях, ярко освещенный огнем, мешал в немшомполом.

— Oh, c`est un dur a cuire, [С этим чертом не сладишь. ] —говорил один из офицеров, сидевших в тени с противоположной стороны костра.

— Il les fera marcher les lapins… [Он их проберет…] — сосмехом сказал другой. Оба замолкли, вглядываясь в темноту на звук шаговДолохова и Пети, подходивших к костру с своими лошадьми.

— Bonjour, messieurs! [Здравствуйте, господа!] — громко,отчетливо выговорил Долохов.

Офицеры зашевелились в тени костра, и один, высокий офицер сдлинной шеей, обойдя огонь, подошел к Долохову.

— C`est vous, Clement? — сказал он. — D`ou, diable… [Это вы,Клеман? Откуда, черт…] — но он не докончил, узнав свою ошибку, и, слегканахмурившись, как с незнакомым, поздоровался с Долоховым, спрашивая его, чем онможет служить. Долохов рассказал, что он с товарищем догонял свой полк, испросил, обращаясь ко всем вообще, не знали ли офицеры чего-нибудь о шестомполку. Никто ничего не знал; и Пете показалось, что офицеры враждебно иподозрительно стали осматривать его и Долохова. Несколько секунд все молчали.

— Si vous comptez sur la soupe du soir, vous venez troptard, [Если вы рассчитываете на ужин, то вы опоздали. ] — сказал с сдержаннымсмехом голос из-за костра.

Долохов отвечал, что они сыты и что им надо в ночь же ехатьдальше.

Он отдал лошадей солдату, мешавшему в котелке, и накорточках присел у костра рядом с офицером с длинной шеей. Офицер этот, неспуская глаз, смотрел на Долохова и переспросил его еще раз: какого он былполка? Долохов не отвечал, как будто не слыхал вопроса, и, закуриваякоротенькую французскую трубку, которую он достал из кармана, спрашивалофицеров о том, в какой степени безопасна дорога от казаков впереди их.

— Les brigands sont partout, [Эти разбойники везде. ] —отвечал офицер из-за костра.

Долохов сказал, что казаки страшны только для такихотсталых, как он с товарищем, но что на большие отряды казаки, вероятно, несмеют нападать, прибавил он вопросительно. Никто ничего не ответил.