отличный инструктор-наставник и непревзойденный собутыльник… Почему ты не давал о себе знать? Я бы тебя непременно отыскал.

Б о д а к и. Я ни о ком ничего не знал.

Д ю к и ч. Ты же читаешь газеты?

Б о д а к и. Это ты, Дюкич?

Д ю к и ч (протягивает руку). Здорово, старина.

Б о д а к и. Газет я не читаю. Сразу голова разбаливается.

В о н ь о. Как можно так жить?

Б о д а к и. Меня и в голову ранили. (Показывает, как дают очередь из автомата.) Немец всего изрешетил. Хирург вытащил из меня четырнадцать пуль. (Воньо.) Вести о событиях в мире, господин фельдфебель, и сюда доходят. Мне отсюда виднее ничуть не меньше, чем вам оттуда.

Д ю к и ч. У тебя есть семья?

Б о д а к и (оглядывает собравшихся). А командир роты придет?

Д ю к и ч. Обещал.

Х о л л о. Очень жаль, что я ничего о тебе не знал. Мы бы тебя подлечили, направили на курорт.

Д ю к и ч. Могила героев в порядке?

Б о д а к и. Да. А остальные вас не интересуют?

П е т р а н е к. Разве они здесь похоронены?

Б о д а к и. Там, пониже, на склоне. Все шестьдесят три. Их могилы я тоже привел в порядок, так, по доброй памяти, на уход за ними не больно-то раскошеливаются.

Д ю к и ч. Это, к сожалению, правда, но это не из соображений экономии бюджетных средств.

Б о д а к и. Что ж, значит, нельзя было их похоронить всех вместе, в братской могиле?

Р е д е ц к и. Разве эти несчастные были ответственны за то, что произошло? Разве они решали, за что им подыхать?

А л м е р и. Начни мы докапываться, кто за что в ответе, нас бы это далеко завело.

В о н ь о. Это говорите вы, господин прапорщик?

А л м е р и. Я же не взваливал всю ответственность на своих начальников. И, в конце концов, это вы открыли стрельбу.

М о ж а р. Но приказ! Кто отдал приказ?!

Д ю к и ч. Друзья, разве мы собрались сегодня здесь ради этого?

Ф о р и ш. Если здесь похоронено шестьдесят три солдата, значит, с ротным командиром нас будет восемь — все еще не хватает трех человек.

Д ю к и ч (достает записку). По сообщению справочного бюро, Элемер Цифра и Ласло Шарвари умерли, а третий — Эрнё Ланди — бежал за границу.

Р е д е ц к и. Веснушчатый? Уму непостижимо. До двух считать не умел.

А л м е р и. Пошли. Если капитан придет, он найдет нас.

Б о д а к и. Я лучше подожду его здесь.

В о н ь о. Пошли, дружище! Беда наша — стареем, черт бы побрал. Я даже забыл любимую песню нашей роты.

Б о д а к и. А я нет. (Отходит от Воньо и поворачивается к остальным.) Хотите?

А л м е р и. Сейчас? Здесь?

Б о д а к и. А почему бы и нет? Мы ведь не на похоронах! (Поднимает руку.) Стройся!

Алмери растерянно смотрит на Дюкича, затем медленно становится правофланговым.

В о н ь о (смеется). Вот это здорово! (Становится рядом с Алмери.)

Дюкич становится третьим, вслед за ним все встают в строй.

Б о д а к и. Напра-во! Рота, шагом марш! (Запевает.) «Высока, высока у тополя макушка…» (Входит на кладбище.)

Все строем с песней следуют за ним.

Явление седьмое

Входит  о ф и ц и а н т, смотрит на часы, проходит к рампе, посматривает в сторону села. Затем заходит в кабачок, возвращается с двумя подносами соленых рожков, ставит их на стол и выходит.

Явление восьмое

Все возвращаются с кладбища.

Ф о р и ш. Эти шестьдесят три солдата, похороненные здесь, тоже заслуживают хотя бы надгробия. Я готов пожертвовать на это дело четыреста-пятьсот форинтов.

Д ю к и ч. Давай оставим это.

П е т р а н е к. Ничего не скажешь, организовано из рук вон плохо.

М о ж а р. Да, эта задержка некстати. Мой поезд отходит в половине второго.

Д ю к и ч. Сказали, часа через три цемент затвердеет. Давайте уж подождем. Вряд ли нам в ближайшее время удастся собраться еще раз.

А л м е р и (Можару). Я довезу тебя до дому.

О ф и ц и а н т (входя). Прикажете подать что-нибудь?

Ф о р и ш. Перекусим чего-нибудь. Как-никак, три часа придется ждать.

Д ю к и ч. Мне, пожалуйста, бутылку пива.

А л м е р и. Мне тоже, но только если оно холодное!

М о ж а р. Не будем привередничать. Принесите всем!

О ф и ц и а н т  уходит.

Р е д е ц к и (осматривается). С тех пор здесь ничего не изменилось.

М о ж а р. Как же нет? Скатерть на столе.

Р е д е ц к и. Удивительно, до чего в жизни все просто. Что бы ни случилось, человек всегда садится есть, пить…

П е т р а н е к. И не всегда потому, что хочется, а так, по привычке.

А л м е р и. Привычки свойственны человеку. Вот почему я терпеть не могу оригиналов.

В о н ь о. Когда моя первая жена отправилась на тот свет, я с горя дважды поужинал.

М о ж а р. По такому случаю я тоже готов съесть два ужина.

Х о л л о. Вы уверены, что через три часа мы сможем туда подойти?

Д ю к и ч. Председатель сельсовета поклялся, что все будет готово.

Входит  о ф и ц и а н т, ставит на стол восемь бутылок пива и стаканы.

А куда делся Бодаки?

М о ж а р. Сказал, пойдет переоденется.

О ф и ц и а н т. Вы знаете нашего могильщика?

Д ю к и ч. Да, но… давно не встречались.

О ф и ц и а н т. Чудной он какой-то. Приучил ребят ходить на кладбище, словно на площадку для игр… Пожалуйста, позовите, если кончится пиво. (Уходит.)

Р е д е ц к и. Помните, как ранило Бодаки? Ничего не могу с собой поделать, но с того момента, как я его увидел, все время об этом думаю.

А л м е р и. Да, вид искалеченного человека невольно заставляет заговорить даже спящую совесть.

Р е д е ц к и. Ты стал циничен.

А л м е р и. Не забывай, что, когда ранили Бодаки, меня там ни было.

Р е д е ц к и. Нет, ты был там.

В о н ь о. Вы ошибаетесь, господин прапорщик ушел значительно раньше.

М о ж а р (явно недоволен темой разговора). Я, пожалуй, сбегаю в село за Бодаки. Он мне показал, в каком доме живет. (Уходит.)

Х о л л о. Как нам, черт возьми, убить время?

П е т р а н е к. Пожалуй, лучше всего каждому рассказать, что с ним произошло за это время.

А л м е р и. Это будет или сплошное самоистязание, или сплошная ложь.

Явление девятое

Входит  Ш а й б а н н е, в руках у нее букет цветов. Она чем-то встревожена.

А л м е р и. Анна! (Подбегает к ней.)

Ф о р и ш. Вот великий момент! К уцелевшим воякам роты прибыла их любимица!

А л м е р и (целуя ей руку). Если б я сказал, что вы нисколько не изменились, то был бы невежлив. (Дюкичу.) Ты гениальный режиссер. Этим сюрпризом ты всех нас восхитил.

Д ю к и ч. Нет, я ничего об этом не знаю. Целую ваши ручки. Откуда вы узнали, что мы здесь?

Ш а й б а н н е. Я сопровождаю мужа.

Явление десятое

Входит  Ш а й б а н, останавливается, тяжело дышит.

Ш а й б а н. Добрый день, ребята.

В о н ь о. Господин капитан!

Ш а й б а н. Это было давно.

А л м е р и. Как прикажешь тебя величать?

Ш а й б а н. Я учитель.

В о н ь о. Переквалифицировались? Представьте себе, я тоже стал кельнером.

Ш а й б а н. Я и до войны был учителем.

В о н ь о. Никогда не предполагал, что господин капитан — офицер запаса.

Ф о р и ш. Под конец попали в плен?

Ш а й б а н. Нет.

П е т р а н е к. Вот это да! Отделался без единой царапины и ушел, захватив с собой самую красивую женщину этих мест.

Х о л л о. По возможности будем вежливы.

Р е д е ц к и. Могу сообщить новость. Бодаки жив.

Шайбан оторопело смотрит