Уже через год, в январе 1955-го, при первом же удобном случае Хрущев сместит второго своего конкурента — премьера Георгия Маленкова, несостоявшегося сталинского наследника. На очереди были остатки сталинской гвардии: Молотов, Каганович, Булганин. Поддержка КГБ и лично генерала Серова сыграет важную роль в укреплении режима правления Хрущева.

1-й секретарь целиком доверяет своему председателю. Он не расстается с ним даже на время иностранных визитов. (Интереснейшие детали поездок описываются Серовым). Только за один 1955 год председатель КГБ будет награжден сразу тремя орденами, станет генералом армии: такого «звездопада» он не испытывал и в войну.

Правда, близость к Хрущеву таит в себе серьезную опасность. И дело даже не во взбалмошном характере нового вождя, который то приближал, то удалял своих соратников. Куда сложнее разобраться с самим собой и справиться с разочарованием, все сильнее охватывающим Серова.

Дневниковые записи этого период крайне занимательны еще и тем, что в динамике показывают, как менялся Хрущев, а вслед за ним менялись и настроения автора. День за днем он всё трезвее и безжалостнее оценивает окружающую его действительность.

Мелкие интриги, наушничество, чисто коммунальные свары — вот что, оказывается, занимало основную часть времени первых лиц государства.

Мемуары Серова восстанавливают картины кремлевского бытия, которые, боюсь, не сильно изменились и до сегодняшнего времени…

В январе 1954 года вызвали нас с Кругловым на президиум и стали обсуждать вопрос об организации отдельно МВД и Госбезопасности. Примерно по линии Госбезопасности остановились на названии «комитет», чтобы не повторять прежнее название МГБ[482].

Тут же решили назначить министра внутренних дел — Круглова и председателем Комитета Госбезопасности — меня. При этом в адрес Круглова члены президиума высказали много суровых замечаний о его поведении, характере и т. д. Про меня только Суслов* сказал, что когда выселял карачаевцев, то не зашел в крайком[483].

Я не хотел его уличить, так как в крайкоме был дважды, и оба раза т. Суслов «болел», а с секретарем крайкома я все согласовал, а председатель облисполкома присутствовал не один раз у меня на совещаниях. Ну, да бог с ним[484].

Приступили к работе в новых условиях[485]. Круглов вначале ходил недовольный. Видимо, его больше устраивало, чтобы было объединенное МВД, а я его первый зам., но потом утих. Внесли мы предложения, какие управления остаются в МВД, а какие в КГБ[486].

Так поделились объективно, исходя из государственных интересов. Правда, в дальнейшем, когда было принято в ЦК мое предложение о передаче в КГБ пограничных войск, то Круглов совсем скис, да к тому же у него пошли неприятности одна за другой[487].

В начале года застрелился зам. МВД И. И. Масленников[488]. Круглов растерялся ужасно и не знал, что делать. Я пришел к нему. Успокоил его и посоветовал поговорить с врачами, все ли у него в порядке было с головой, так как я помню, он мне не раз жаловался на головные боли, а затем мне несколько странным казалось, что он очень любил лечиться от всех болезней.

Вообще же это глупейшее его решение, покончить жизнь самоубийством, чего я от него никак не ожидал. Если подумать, что он был заместителем по войскам у Берия, то это не причина, тем более, он участвовал все время на войне, Герой Советского Союза, ранен тяжело и т. д. Глупо!

В конце дня Круглов повеселел и говорит, что врачи доложили, что сестра у Масленникова повесилась несколько лет назад. Врачи высказали предположение, что все это на шизофрении, которая бывает в некоторых семьях. При этом, если в поколении имеются такие случаи, то зачастую эти явления сказываются на детях и даже на внуках.

На днях интересно мне рассказал Руденко, что он просматривал дело Федосеева. Видимо, какой-нибудь провокатор донес, что я вел это дело.