это мы ответим, что в случае с этой телеграммой мы имеем дело с очередным призраком. Она приводится, как и «последний приказ», много раз в разных источниках, причём часто в разных вариантах. Но никаких ссылок на архивный источник никогда не приводится. Более-менее подробно об этой телеграмме написал полковник Б. В. Никитин: «Много лет спустя (после событий 2-го марта 1917 года — П. М.) появились сведения, что Государь послал Великому Князю со станции Сиротино следующую телеграмму: «№ 218. Подана 3-го марта — 14 ч. 56 м. Передана Петроград 3-го 15 ч. 10 м. Его Императорскому Величеству. Петроград. События последних дней вынудили меня решиться бесповоротно на этот крайний шаг. Прости меня, если им огорчил тебя, и что не успел предупредить. Возвращаюсь в Ставку, откуда через несколько дней надеюсь приехать в Царское Село. Горячо молю Бога помочь тебе и нашей Родине. Твой Ники»[1323].

Приводя в своей книге сведения об этой телеграмме, Никитин пишет: «См. фотографию телеграммы № 3 журнала «Иллюстрированная Россия», стр. 5. Текст написан рукою Государя»[1324].

Так как при этом Никитин не указывает года этого журнала, то найти этот номер пока не удалось. Однако почти наверняка речь идёт о такой же телеграмме-призраке, как и в случае с телеграммой «об отречении». Как и в случае с той телеграммой, тексты телеграммы «императору Михаилу» в различных источниках разнятся. Как ни странно, но первым, ещё до Никитина, текст телеграммы привёл опять-таки генерал Деникин. Правда, он отличается от текста Никитина. Вот он: «3марта 1917 г. Петроград. Его Императорскому Величеству Михаилу Второму. События последних дней вынудили меня решиться бесповоротно на этот крайний шаг. Прости меня, если огорчил тебя и что не успел предупредить. Остаюсь навсегда верным и преданным братом. Горячо молю Бога помочь тебе и твоей Родине. Ники»[1325].

Итак, если у Никитина мы можем только догадываться, что речь идёт о великом князя Михаиле Александровиче, то у Деникина адресат не вызывает сомнений, причём он именуется как «император Михаил II». В варианте Деникина ничего не говорится о поездке в Ставку и о предполагаемом скором возвращении в Царское Село.

Здесь в пору снова задуматься, а было ли возможным отправление Государем подобной телеграммы? Не будем забывать — 3-го марта император Николай II по-прежнему лишён свободы. Его корреспонденция и любые контакты находятся под строжайшим контролем со стороны заговорщиков. Император вплоть до 4-го марта не отправил ни одного известия свой семье. Можно было бы предположить, что эта телеграмма была отправлена заговорщиками. Однако как категорически заявила полковнику Никитину жена великого князя Михаила Александровича графиня Н. С. Брасова, её супруг никогда не получал этой телеграммы. Таким образом, по всей видимости, речь идёт об очередной подделке.

Утром 9-го марта 1917 года царский поезд в последний раз доставил Государя в Царское Село. Император в поезде простился с членами свиты. После остановки состава многие члены свиты поспешно покинули его, стремясь как можно быстрее оставить свергнутого Монарха, пребывание возле которого становилось небезопасным для их благополучия. Государь, в черкеске 6-го Кубанского казачьего пластунского батальона с орденом св. Георгия на груди, молча вышел из вагона и поспешно сел в автомобиль в сопровождении князя В. А. Долгорукова. Через некоторое время автомобиль с Государем и сопровождавший его конвой остановились перед воротами Александровского дворца. Ворота были заперты. Часовые не пропускали царский автомобиль. Через несколько минут к воротам вышел какой-то прапорщик и громким голосом произнес: «Открыть ворота бывшему царю!» Часовые раскрыли ворота, автомобиль въехал, и ворота захлопнулись. Царствование императора Николая II закончилось. Начался Крестный Путь Царской Семьи.

Почему дневники царя противоречат реальным событиям?

Одним из главных аргументов тех, кто отрицает подделку манифеста об отречении, является то обстоятельство, что в своих дневниках Государь подтверждал и своё отречение, и отречение своего брата. В нашем труде мы несколько раз затрагивали вопрос фальсификации документов царской семьи, осуществленной большевиками. Опираясь на исследовательский опыт, смею утверждать, что в дневниках Государя, хранящихся в ГА РФ, имеется много потертостей и исправлений. Об этих потертостях и исправлениях можно будет судить лишь после официальной графологической экспертизы.

Подробный анализ этого вопроса предполагает отдельную и очень кропотливую работу.

Кроме того, наша убежденность в прямой фальсификации дневников окажется бесплодной, если не будет проведена независимая экспертиза их подлинников. До этих пор мы можем говорить лишь о косвенных доказательствах этой фальсификации. Самым веским косвенным доказательством подделки, полной или частичной, дневников императора Николая II служат слова самого императора, сказанные им А. А. Вырубовой после того, как он был доставлен из Могилёва в Александровский дворец. Говоря о пережитых им днях в Пскове, Николай И сказал ей: «Видите ли, это все меня очень взволновало, так что все последующие дни я не мог даже вести своего дневника»[1326].

Понятно, что если император Николай II все эти дни не вёл своего дневника, то кто же тогда его вёл?

Ещё одним косвенным доказательством может быть фальсификация дневников императрицы Александры Феодоровны. Лилия Ден вспоминает: 6-го марта 1917 года «я совершила акт наихудшей формы вандализма, убедив Её Величество уничтожить свои дневники и корреспонденцию. […] На столе стоял большой дубовый сундук. В нём хранились все письма, написанные Государем императрице во время их помолвки и супружеской жизни. Я не смела смотреть, как она разглядывает письма, которые так много значили для неё. […] Государыня поднялась с кресла и, плача, одно за другим бросала письма в огонь. […] После того, как Государыня предала огню письма, она протянула мне свои дневники, чтобы я сожгла их. Некоторые из дневников представляли собой нарядные томики, переплетённые в белый атлас, другие были в кожаных переплётах. […] «Аутодафе» продолжалось до среды и четверга»[1327].

Однако, кроме этих косвенных доказательств, существует и множество других. Конечно, доверять им полностью нельзя. Любые воспоминания страдают предвзятостью, а воспоминания Лили Ден, Анны Вырубовой — тем более. Кроме того, читая воспоминания обеих подруг императрицы, невольно порой ловишь себя на мысли, что некоторые выражения и художественные приёмы удивительно напоминают друг друга. Но это тема другого исследования.

Мы же ограничимся выдержкой из результатов исследования данного вопроса, проведенного А. Б. Разумовым. По нашему мнению, эта цитата является одним из самых убедительных косвенных доказательств, так как высказанная в ней мысль основана не на отдельных мемуарах, а на сравнительном анализе источников.

Итак, А. Б. Разумов пишет: «Для ясного понимания механики переворота необходимо досконально