- Может, тебе на кровать перебраться? - предложила я Волку, когда мы остались одни.

Он отвернулся. Нет, так нет. В такой шкуре он и на ковре не замерзнет.

- Ты, правда, на меня обиделся? - запоздало пришло раскаяние.

Волк вздохнул, с трудом поднявшись на лапы, сделал пару шагов в мою сторону и уткнулся мордой в мои ноги. Я тут же опустилась на корточки и обняла лохматую шею, стараясь не причинить лишней боли. Волк ожидаемо напрягся, но, видимо, я все-таки не задела раненое место:

- Ты самый лучший, Волчик. Все у тебя будет хорошо, - уверенно пообещала я, поглаживая его холку.

Он вздохнул еще раз. Мне его было жаль. Я переживала из-за их прохладных отношений с Никой. И совестно было, что такую чудесную шкурку моего друга потрепали из-за меня. И сейчас этот здоровый зверь под моими руками, прильнувший ко мне словно любимый пес, заставлял меня испытывать целую гамму захлестывающих, переливающихся через край чувств - от гордости до трогательной нежности.

Не знаю, что бы я успела наплести Волку, пока у меня в голове была такая каша - бессловесному зверю в чувствах признаваться легче, чем человеку. Но тут наши откровения прервал Вик, раздобывший где-то целую сырую баранью ногу.

- Мать моя женщина! - ахнула я, отпрянув от зарычавшего Волка, почувствовавшего запах пищи.

Он и в самом деле или очень проголодался или в таком виде в этой ипостаси звериные инстинкты сильнее.

- Ань, пошли я тебя провожу, - серьезно предложил Вик. - Это не самое лучшее зрелище, мы в звериной ипостаси не очень эстетично ведем себя «за столом».

Я была благодарна ему за это «мы». Волк, наверное, тоже оценил. Он с мольбой взглянул на меня. Его нос усиленно нюхал воздух, верхняя губа слегка приподнялась, обнажив клыки. Он не хотел, чтобы я видела его в таком состоянии, но запах еды так манил.

- Приятного аппетита, Волчик, - улыбнулась я ободряюще и обернулась к Вику. - Пошли!

Вик довел меня до самых дверей и, пожелав спокойной ночи, подождал, пока я войду (чтобы уж наверняка!)

А в комнате меня ждал сюрпрайз...

Аня

В комнате горел ночник, но уходя, я все выключала. Странно. Ника разметалась на своей кровати. У нас ванной тоже горел свет и слышался звук льющейся в раковину воды из крана.

Это еще что такое? - насторожилась я, остановившись посреди комнаты. Мои глаза привыкали к полумраку. С кровати Ники послышался слабый стон. Я быстро подошла к ней, дотронулась до лба с мокрыми от пота волосами - моя подружка вся «горела».

Не успела я перебрать в голове все варианты, как лучше поступить: разбудить ее и напоить каким-нибудь жаропонижающим или сбегать к мадам Раваль, или вообще не трогать - орочий организм сам справится, - из ванной вышел... Сандриэль с мокрым полотенцем в руках.

- Явилась? - мрачно осведомился он, неодобрительно окинув взглядом меня с головы до ног.

Ну да, тот еще видок - в чужой мужской рубахе с кулем своих грязных тряпок подмышкой.

- Что ты здесь делаешь? - первое, что пришло на ум.

- То, что, по идее, должна была делать ты, - огрызнулся эльф.

Он быстро подошел, забрал у меня, пребывающей в некоторой прострации, грязную одежду и вручил влажное холодное полотенце:

- Тебе помочь или сама справишься?

Я перевела взгляд на Нику. Она меня убьет, если я позволю дотронуться до нее чужим рукам. Странная она все-таки. Как танцы танцевать почти непристойные - пожалуйста, а возиться или тискаться (как, например, мы с Волком постоянно развлекались по-дружески), никому не позволяла. Мне иногда кажется, что и Волчик не рисковал сильно распускать руки.

- Я сама. Уходи, пожалуйста.

- Я отвернусь, - пообещал Сандриэль. - И найди ей сухие вещи переодеться.

- Обязательно, - несколько грубовато ответила я, задетая его наставительным тоном.

Конечно, я сама знаю, что надо обтереть подружку мокрой тканью (а лучше бы уксусным раствором) и переодеть ее. От высокой температуры и выступившего липкого пота, со специфическим лекарственным запахом вся ночнушка промокла, да и подушка с простыней тоже. С одеялом проще - просто перевернуть его другой стороной, чтобы не было так противно, и не простудилась бы еще больше.

Стоп! Какая, к лешему, простуда? Орки не болеют простудой. А тогда что с ней?

Сандриэль отошел к окну и, отвернувшись, скрестил руки на груди. Что он там пытался разглядеть во дворе Школы, залитом голубоватым светом небесного ночного светила?

- Ник... Ника, солнышко, - тихо прошептала я, пытаясь облегчить состояние соседки и не разбудить ее. - Чшш, спи...

Она обеспокоено заметалась вновь. Я сначала обтерла ее лицо, откинув волосы со лба, затем ее шею и грудь над горловиной ночнушки. Ника приоткрыла глаза и, убедившись, что она «в надежных руках» снова прикрыла их. Осторожно обтерев ее руки, я попыталась ее приподнять.

Ника опять недовольно захныкала. Она вовсе не желала, чтобы ее тревожили.

Ну, нет уж, миленькая, потерпи. Я все же стащила с нее ночнушку, обтерла всю влажным полотенцем и, переодев ее с горем пополам, позвала Сандриэля:

- Придержи ее чуть-чуть, вот так, вместе с одеялом, я подушку переверну.

Эльф кивнул, увидев, что Ника уже переодета, и легко поднял ее на руки вместе с одеялом, как гусеницу в коконе. Вообще-то я не то имела в виду, но так даже проще.

- Меняй все постельное белье, только побыстрее.

Ника приоткрыла глаза и вновь захныкала недовольно, но Сандриэль прижался холодной щекой к ее пылающему лбу и она, смирившись, поникла у него на плече. Теперь, наверное, ей было все равно, лишь бы не сильно кантовали. Риль держал ее легко, словно она ничего не весила.

Я быстренько содрала с кровати влажную простыню и перевернула подушку другой стороной. На пол упала маленькая бумажка с характерными сгибами, как из-под расфасованных по дозам порошков. Я подняла ее, поднесла к лицу. На ней ничего не было написано, но в нос ударил резкий специфический запах лекарства.

- Что это? - спросил эльф, перехватывая Нику поудобнее, чтобы ее голова покоилась на его плече.

- Понятия не имею, - занервничала я еще больше. - Ты знаешь, чем вообще орки болеют?

- До сегодняшнего дня я думал, что практически ничем. Это только люди цепляют всякие вирусы...

- Наверное, надо кого-нибудь позвать. Сходишь за мадам Раваль?

-