Роковым, как оказалось, стало для Нимица признание, что он не помнит, был ли крещен. Дарлингтон был уверен, что, если бы Нимица крестили, тот бы знал об этом. Поэтому для Дарлингтона было очевидно, что Нимиц не был крещен, и, следовательно, его совершенно необходимо было немедленно крестить. Поначалу Нимиц полагал, что он может с улыбкой отмахнуться от этого предложения, но он недооценил доктора. При каждой возможности Дарлингтон возобновлял попытки убедить Нимица креститься. В конце концов Нимиц начал терять терпение. Не желая проходить церемонию, которая подразумевала признание догматики, которую он не разделял, Нимиц, морщась, говорил Кэтрин: «Я не хочу креститься». Затем он добавлял с надеждой: «Мне кажется, что, возможно, я уже крещен». «Почему ты не хочешь написать в Техас, — ответила Кэтрин, — и спросить, был ли ты крещен?»

Честер написал своему дяде, который был судьей, и попросил его разобраться в этом. «Нет необходимости слишком беспокоиться, — писал он. Просто убедись, что имеется запись».

Эта история стала известна всей семье Нимицев, и все признали сходство с ситуацией, описанной Клэренс Дэй в «Жизни с отцом». «Это же совсем как в «Жизни с отцом!» — могли сказать они. — Мы собираемся крестить отца!»

«Если я покрещусь, — сказал адмирал своей жене — ты должна будешь креститься тоже».

«Я не открою рта в этом случае, — ответила Кэтрин приветливо. — Я не собираюсь ничего с этим делать».

Наконец пришел ответ от дяди из Техаса. Честер был крещен ребенком в лютеранской церкви. Доктор Дарлингтон, успокоенный этим известием, прекратил свою кампанию.

Нимиц никогда не переставал интересоваться политикой национальной безопасности, особенно если это затрагивало флот. Он очень интересовался авианосцем «Юнайтед Стейтс», строительство которого началось в Ньюпорт-Ньюс в штате Вирджиния 8-го апреля 1949 года. Строительство началось отчасти благодаря совету Нимица. Перед отставкой он сказал министру Салливану, что флот нуждается в достаточно больших авианосцах, на которых могли бы размещаться самолеты, способные нести 10 000-фунтовые [4,5 тонны] атомные бомбы. Веским аргументом в пользу этого совета послужил тот факт, что радиус действия нового стратегического бомбардировщика В-36 был недостаточно велик для того, чтобы он мог достигать любой точки Советского Союза с территории Соединенных Штатов.

Когда Салливан запросил средства на строительство первого сверхкрупного авианосца «Юнайтед Стейтс», руководство военно-воздушными силами активно возражало, рассматривая стратегические бомбардировки и доставку атомных бомб как свою монополию. Министр обороны Форрестол, чтобы прекратить язвительные дебаты между представителями различных родов войск, встретился в Ки-Уэст с объединенным комитетом начальников штабов для принятия решения относительно целей и задач родов войск. На этой встрече было достигнуто Соглашение, что, хотя нанесение стратегических бомбовых ударов является главным образом задачей военно-воздушных сил, военно-морскому флоту и подразделениям морской пехоты следует разрешить для выполнения своих задач атаковав любые цели, в том числе и с использованием атомного оружия. Из этого соглашения логично вытекало, что военно-морской флот может строить большие авианосцы.

После того, как средства на новый авианосец были выделены, но еще до того, как началось его строительство, Форрестол, будучи духовно и физически истощенным, ушел в отставку с поста министра обороны. На его преемника на этом посту Луи А. Джонсона, большинство морских офицеров смотрело с недоверием. Джонсон в годы Первой Мировой войны был армейским офицером, а в конце 30-х годов — помощником военного министра. Он поддерживал разработку В-17, а со времени Второй Мировой войны был директором компании, которая занималась производством В-36. Про него говорили, что он является сторонником вывода морской авиации из под командования ВМС и переподчинения ее командованию ВВС. Он также считался сторонником перевода подразделений морской пехоты из ВМС в армию. Будучи человеком более прямолинейным и менее чувствительным, чем Форрестол, он пришел в министерство готовым, как он выразился, столкнуться лбами, если понадобится, чтобы добиться более тесного объединения родов войск и укрепить ВВС.

Одним из первых решений Джонсона на посту министра обороны стало прекращение работ по созданию авианосца «Юнайтед Стейтс» и отказ от их завершения. В знак протеста министр ВМС Салливан подал в отставку. В письме о своей отставке от 26-го апреля 1949 года, которое он распространил в прессе, он заявил Джонсону, что отказ от супер-авианосца «представляет собой первую в истории страны попытку не допустить разработки мощного вооружения. Убеждение, что за этим последует ликвидация морской пехоты и реорганизация всей морской авиации, усиливает беспокойство».

Утром 3-го мая Нимицу, находившемуся в своем кабинете в ООН, позвонил Салливан, который попросил встретиться с ним в аэропорту «Ла Гуардия». Экс-министр прибыл незадолго до полудня и пригласил адмирала в свою. машину. Оставляя общественную деятельность, он хотел попрощаться со своим старым другом, с которым он служил в морском министерстве. Он с горечью сообщил Нимицу обстоятельства появления приказа о прекращении строительства, а также рассказал ему о других планах Джонсона, которые, на его взгляд, угрожали национальной безопасности.

Преемником Салливана был Фрэнсис П. Мэттьюз, банкир и бизнесмен из Омахи, штат Небраска. Мэттьюз, назначенный президентом Трумэном по рекомендации министра Джонсона, почти ничего не знал о ВМС. Он признался, что его непосредственный контакт с морскими силами исчерпывался одной прогулкой на гребной лодке. Но Мэттьюз был человеком Джонсона. И Трумен полагал, что Джонсон не может ошибаться и, следовательно, Мэттьюз был полезным человеком.

Форрестол так никогда и не оправился от истощения, вызванного тяжелой работой в министерстве. Находясь в душевном расстройстве, он проходил лечение в госпитале в Бетесде, штат Мэриленд. Ночью 22-го мая он проник на кухню, открыл окно и выбросился из него. На следующий день миссис Нимиц писала в дневнике: «До нас дошло известие о смерти Джима Форрестола. Бедняга, ему досталась ноша тяжелее, чем он мог вынести. Он много сделал для военно-морского флота».

В августе 1949 года были приняты поправки к Закону о Государственной Безопасности. Согласно этим поправкам, против которых выступал Салливан, Национальный Военный Совет был заменен Департаментом обороны, а армия, флот и военно-воздушные силы объединялись более тесно, чем раньше. Это далеко не означало полного слияния различных родов войск, но усилило власть Джонсона в военных министерствах и позволяло главе одного из родов войск, будучи председателем Объединенного комитета начальников штабов, действовать в интересах своего рода войск, ущемляя остальные. На этой должности должна была происходить ротация среди представителей различных родов войск. Первым эту должность занял генерал Омар Н. Брэдли.

Хотя в августе 1949 года русские взорвали атомную бомбу, Джонсон настаивал на экономии. Он отказывался тратить весь утвержденный президентом военный бюджет, который был в опасной степени скудным. Поскольку большая часть этой «экономии» проводилась за счет сокращения расходов на морскую авиацию, стало очевидным, что скоро ВМС будут не в состоянии поддерживать наступательные воздушные операции. Представители армии, включая генерала Брэдли, предлагали, чтобы все операции с высадкой десанта проводились под командованием армии. Некоторые офицеры воздушных сил склонялись к тому, чтобы ограничить деятельность флота борьбой за морские коммуникации и ведением противолодочной войны. Эти офицеры предлагали ограничить воздушные операции флота охотой за подводными лодками, которая выполнялась бы небольшими самолетами, взлетающими с авианосцев. Джонсон, похоже, склонялся к тому, чтобы поддержать эти крайности, а Мэттьюз послушно следовал его указаниям.