— Да, мой муж мертв и видно больше некому защитить его вдову и осиротевших детей, раз в его дом, под видом гостей, приходят грабители, — как бы не было велико её отчаяние, уязвленная гордость благородной женщины все же вырвалась наружу, не позволив Лиатне и дальше молчать. Слова сами собой выскочили из ее глотки, и она с ужасом слушала как они разлетаются по комнате.

— Осторожнее с тем, что и как вы говорите, госпожа Себеш. Я никогда и никому не прощаю оскорблений, — голос старейшины резко загрубел и зазвенел сталью, да и сам он изменился. Кирот Кардариш навис над вдовой, став словно больше в несколько раз, а в его глазах заблестела жестокость, от которой Лиатне захотелось спрятаться под стол, словно испуганной девчонке. — Если бы я желал вас ограбить, то я отнял бы у вас всё, а вас и вашу прекрасную дочурку выкинул голышом на улицу. Мне не так сложно это сделать, уж поверьте без предъявления доказательств. Но я пришел к вам как друг.

— Простите, если мои слова показались вам грубыми, господин Кардариш. Смерть мужа и все те беды, что свалились на слабые женские плечи…

— Вздор по сравнению с тем, что я могу для вас устроить. Но, как я уже говорил, я пришел к вам как друг, а не как грабитель. Я желаю породниться с вами, а родственники, что опозорили себя безземельем, мне не нужны. Так что я намерен вернуть вашей семье родовые земли под Арпеной. Просто так, по своей доброте. Но остальные заложенные владения вашего семейства, которые я намерен выкупить, станут приданным вашей дочери. И они перейдут под моё управление.

— А мы станем заложниками вашей доброты, — еле слышно проговорила Лиатна.

— В некотором смысле да. Но для вас это всё равно лучший вариант из возможных. Смотрите на наши отношения, как на более углубленную и тесную форму покровительства. Поверьте, пусть ваш род из алетолатов и служил Тайвишам, я вовсе не намерен подвергать вас унижениям. В отличие от всех тех людей, что одалживали вам деньги и потом не видели их годами.

Вдова опустила глаза. Она никогда не была наивной дурочкой и хорошо знала, что бескорыстной доброты не существует. Даже в легендах боги, одарив кого-нибудь своими дарами, всегда обращали его в невольное орудие своей воли. Чего уж ждать от мира смертных. И всё же, когда Кирот заговорил про брак и про выкуп земель, ей так мучительно захотелось поверить в чудо. Захотелось поверить, что этот вечно ухмыляющийся бугай с лицом и повадками уличного грабителя, окажется тем самым долгожданным спасителем, которого она так ждала. Ей захотелось обмануться. Захотелось опьянеть от веры. И она, пусть всего на одно мгновение, поддалась этой вере. Теперь наступило время трезветь.

— Дорогая Лиатна, — продолжал её гость. — Вы взрослая и, как мне кажется, довольно умная и проницательная женщина. Вы знаете, что ждет вас менее чем через месяц, когда приличия перестанут сдерживать всю эту жадную кодлу ростовщиков в мантиях. Они вас просто растерзают, а защитить вашу семью больше некому. Шето отравился и бежит вприпрыжку к праотцам, а его сынку скоро станет совсем не до одинокой вдовы и двух маленьких сироток. Так что вот моя рука. В этой руке помощь. Да, помощь на моих условиях, но помощь. И сейчас вы должны её принять или отвергнуть. Больше я вам руки не протяну.

Лиатна взглянула на квадратную ладонь, застывшую недалеко от ее лица. Кожа была грубой, мозолистой и поросшей жесткими черными волосами. Сними с пальцев золотые перстни с самоцветами и эта рука была бы неотличима от руки землепашца или солдата. В ней не было изящества. Только грубая, природная сила. Как и в его предложении.

Взбрыкнувшая было родовая гордость, вновь замолкла, оставив Лиатну перед осознанием полного и беспросветного тупика. Этот грубый мужлан, который по странной иронии богов родился не в хлеву у затраханной деревенской бабы, а в благородной семье, был прав. Великие горести, как же он был прав. Да если бы он сейчас приказал ей раздеться и танцевать перед ним на столе, у неё тоже не было никакого иного выхода. Её семья стояла на краю бездны и только за эту звероподобную руку она и могла ухватиться.

Потому что только она обещала спасение.

Посмотрев гостю прямо в глаза, Лиатна наклонилась к его руке и, обхватив её ладонями, сухо поцеловала в тяжелый перстень, инкрустированный самоцветом.

— Ха, ну наконец-то вы поступаете разумно, госпожа Себеш. Или я уже должен сказать сватья? Ха-ха-ха!

От этого смеха у Лиатны появилось жуткое желание схватить серебряный кувшин и разбить им эту мерзкую голову. Но вдова лишь мило улыбнулась, захлопав ресницами. Как бы там ни было, Кирот был единственной защитой для неё и её детей. И хотя цена этой защиты казалась ей сродни оскорбления, альтернативы и вправду не существовало.

— Я не стану возражать против такого обращения, господин Кардариш, — мило проговорила она.

— Хорошо когда к взаимопониманию удается прийти быстро и без ненужных потерь. Всегда бы так. Ну а теперь, госпожа Себеш, я вынужден покинуть ваш гостеприимный дом.

— Разве вы не останетесь отобедать?

— Нет, меня ещё ждут в городе дела. Но на днях я ещё к вам загляну. С Рего, я думаю. А сейчас прикажите кому-нибудь из рабов меня проводить. Не хочу впустую плутать по вашему дому.

— Как вам будет угодно, господин Кардариш, — Лиатна позвонила в колокольчик и почти сразу в зал вошел старший раб. — Урпа, проводи нашего гостя к выходу.

— Слушаюсь, моя хозяйка.

— Я буду с нетерпением ждать нашей новой встречи и молить всех богов за ваше процветание, господин Кардариш.

— Госпожа Себеш, ещё раз разделяю с вами скорбь по вашему мужу. Да оберегают боги своды вашего дома.

— Да хранят они вас, господин Кардариш.

Раб подошел к ларгесу и вместе они покинули гостевую залу. Лиатна задумчиво посмотрела им вслед. Когда двери закрылись, она стянула с головы серую накидку, вылила воду на пол и налила себе полный кубок вина, который тут же и выпила.

В родовом имении Себешей она не была ни разу. Да и сам Арно, насколько она знала, бывал там лишь пару раз в далеком детстве. И всё же для Себешей, как и для любой благородной семьи, этот клочок земли с небольшим особняком под Арпеной, имел крайне важное значение. Ведь он был напрямую связан с родовой честью и гордостью. С прошлым и с памятью семьи. С её историей. Ведь именно там произрастали истоки их фамилии.

Не столь ленивые или пропитанные духом столицы и Нового Тайлара фамилии всё ещё считали хорошим тоном возвращаться в исконные владения, чтобы праздновать свадьбы, рожать детей и умирать от болезней или старости, находя последний приют в родовых усыпальницах. Старые обычаи гласили, что все важные события в жизни человека должны проходить под присмотром предков на родной земле. К великой радости Лиатны, Себеши такими предрассудками не страдали уже несколько поколений, но и они, как и все ларгесы, весьма трепетно относились к своему наследию.

Ведь там, в имении под Арпеной, началась история семьи, имя которой носила Лиатна и её дети. Семьи, чьи сыны обрели славу как покорители страны дейков и храбрые борцы с джасурским господством. Которые вначале противостояли Ардишам, пытаясь возродить почти угасшие народные собрания, а потом встали на сторону царской династии и несколько поколений верой и правдой служили им как полководцы и сановники. И пусть теперь в том полузаброшенном доме жила лишь парочка совсем уж непутевых родственников в окружении горстки рабов, а окрестные поля приносили совсем несерьёзные деньги, возвращение их в полное и безраздельное владение семьи избавило бы её сына Эная от позорного пятна на репутации.