Стремление к самоутверждению ведет к бурному росту интереса к собственной культуре, традициям. Вместо жизнеописаний Наполеона и королевы Виктории теперь изучают биографии своих правителей и возмущаются, что в Европе их называли не королями, а вождями. От этого недалеко до пропаганды различных форм «дискриминации наоборот» — белого и цветного населения. Самый яркий пример — Зимбабве, где президент Роберт Мугабе позволил «стихийный» захват ферм, принадлежавших белым. Результат — развал сельского хозяйства, голод, рост преступности, бегство в соседние страны.

В первые два-три десятилетия независимости африканские страны еще неплохо ладили друг с другом. Страшнейшая гражданская война в Нигерии в конце 1960-х годов и кровавые межобщинные конфликты в Руанде и Бурунди были исключением. Сегодня Африка является наименее стабильным местом на планете, даже если оставить в стороне все революции и войны в Магрибе, о которых мы говорили раньше. В войнах и межнациональных конфликтах в Африке гибнет больше людей, чем где-либо на планете. На континент приходится половина всех миротворческих миссий ООН[1031].

Вдоль десятого градуса северной широты — границы между мирами пустыни и саванны, ислама и других верований, скотоводов и земледельцев, арабов и чернокожих — тянется не имеющий аналогов пояс анархии, беззакония, голода и почти непрерывных кровавых конфликтов. Здесь тон задают не государственные власти, а кланы, вожди и военные, часто имеющие собственную повестку дня. Но в прежние времена были и попытки наладить модус-вивенди, учесть интересы кочевых и земледельческих племен. Сегодня — нет. В связи с глобальным потеплением участились засухи, что обострило борьбу за скудеющие водные, земельные и пищевые ресурсы. Земледельцы бьются против превращения своих угодий в вытоптанную скотом степь, скотоводы — за пастбища и против голодных похитителей скота. На традиционных маршрутах кочевников вырастают обнесенные заборами фермы, огораживаются реки.

Идеи религиозного экстремизма находят здесь очень благожелательный отклик. Заметно активизировалась Аль-Каида в странах исламского Магриба, которая работает над свержением всех светских режимов в регионе. До половины населения имеет оружие, в основном, проверенные «калашниковы». Где-то оно появилось в результате длящихся десятилетиями гражданских войн (Сомали или Судан), где-то правительства сами вооружали людей (Кения или Эфиопия)[1032].

В Сомали командиры бандформирований, пираты, исламисты из группировки Аль-Шабаб давно ввергли страну в хаос. Кения, которую много лет на Западе представляли образцом демократии, ведет затяжную и пока бесперспективную войну против исламистов. Племена туркана и дасанеч, столетиями мирно сосуществовавшие на границе Кении и Эфиопии теперь воюют за контроль над стремительно мелеющим озером Туркана, причем правительства двух стран вооружили «свои» племена.

Много лет идет война в Судане, в котором сохранялось четкое деление на арабов-мусульман Севера и чернокожих христиан и анимистов Юга. Война, унесшая более 2 млн жизней, завершилась референдумом 2011 года, в ходе которого 99 % южан проголосовали за независимость. Принятый с большой помпой в ООН огромный Южный Судан имеет 40 км асфальт ированных дорог, за пределами Джубы и Малакала не существует видимой власти, полицейских участков или больниц (медицинская помощь на 80 % оказывается зарубежными НПО). Зато на страну приходится 75 % некогда общей суданской нефтедобычи, одной из крупнейших в Африке. При этом все нефтепроводы идут исключительно через Север. Не договорившись о цене транзита, бывший полевой командир, а теперь президент Южного Судана Салва Киир решил прекратить экспорт энергоносителей, что вызвало многомиллиардные потери и новую войну. Он надеялся на поддержку США, которые лоббируют строительство нового нефтепровода в кенийский порт Ламу, и объявили президента Судана Омара Башира (он больше дружен с Китаем и Россией) спонсором международного терроризма за геноцид в Дарфуре. Последовали жесточайшие бои с тысячами убитых с обеих сторон[1033].

В Северном Судане в апреле 2015 года Башир был триумфально переизбран на очередной пятилетний срок. Теперь его внешняя активность переключилась на противодействие хоуситам в Йемене и исламистам в Ливии в союзе с Египтом и саудовцами[1034]. Внутри Южного Судана с декабря 2013 года идет гражданская война за контроль над нефтью между правительственными войсками Киира, принадлежащего к племени динка, и бывшего вице-президента Риека Мачара из племени нуэр. Согласие безуспешно пытаются установить 10 тысяч миротворцев ООН. Из шести миллионов жителей Южного Судана более миллиона покинули свои дома, десятки тысяч убиты[1035].

В Мали в 2012 году пало правительство Амаду Тумани, не сумевшее защитить страну от туарегов, активность которых до поры сдерживалась подачками от Каддафи. Когда его не стало, туареги и их союзники-исламисты из «Аль-Каиды в странах исламского Магриба» заняли север Мали и провозгласили на территории, которая вдвое превосходит германскую, новое государство — Азавад. К власти в Бомако после переворота пришла военная хунта, которая взялась освободить страну от туарегов, но которую не признали во внешнем мире. Лидеры Экономического сообщества стран Западной Африки (ЭКОВАС), объединяющего 15 государств, объявили, что будут вместе с французами отстаивать территориальную целостность Мали[1036]. Но сами соседи Мали не контролируют собственные территории[1037].

В Нигерии группировка «Боко Харам» (в переводе: «западное образование — грех»), опираясь на племена канури, основала самопровозглашенное государство в самом нищем исламском штате Борно. Правоверным там запрещается участвовать в выборах, получать светское образование и ходить в западной одежде. В тысячах мусульманских школ исключительно Коран и арабский язык изучают нищие дети безработных родителей (у которых таких детей может быть два-три десятка от четырех жен)[1038]. Размер «халифата» уже превысил территорию Бельгии, захватив также штаты Йобе и Адамава. С начала 2015 года волна взрывов, убийств и похищений захлестнули пограничные с Нигерией районы Камеруна, Чада и Нигера. В марте «Бока Харам» официально объявило о союзе с ИГ[1039]. От террора уже погибло более 18 тысяч человек, 1,5 млн стали беженцами. Выборы 2015 года свелись к соперничеству провального президента Гудлак Джонотана и бывшего кровавого диктатора генерала Мухаммаду Бухари, который и победил с большим перевесом[1040].