КПК М. С. Соломенцева. Оба они были известны своим личным неприятием пьянства. Про Лигачева, первого секретаря Томского обкома, еще в начале 80-х гг. рассказывали, что в своей «борьое за здоровый образ жизни» он не без успеха пытался превратить Томск в «зону трезвости».

В начале мая 1985 г. было принято постановление ЦК КПСС и Совета Министров СССР, фактически провозгласившее курс на введение «сухого закона» в стране. Хотя в документе и было написано, что следует увеличить производство виноградных сухих вин, пива, но на практике многократно (на порядки) сокращалось число магазинов, торговавших спиртным19, закрывались пивные, ликвидировалось производство стеклянной посуды для алкогольных напитков, дело дошло до истребления виноградников в тех немногих районах в СССР, где выращивали виноград. Против принятия этого решения возражали Н. А. Тихонов, Н. И. Рыжков, понимавшие, какую пробоину в бюджете принесет этот запрет на торговлю спиртным, Г. А. Алиев, сам в качестве первого секретаря ЦК КП Азербайджана много сделавший для расширения виноградарства и виноделия в республике. Однако курс на принятие простых и убедительных решений был столь соблазнителен, а цель казалась столь благородной, что все эти «меркантильные» рассуждения были полностью отметены. Начиналась Кампания! В ажиотаже ее осуществления едва не запретили и кефир, подозревая и его в том, что это алкогольный напиток!

Все это было бы смешно, если бы не было вредно и опасно. Последствия были подсчитаны позже. Площадь виноградников в 1985- 1988 гг. сократились на 30%. Был нанесен катастрофический удар по бюджету. С

рынка был устранен товар, который в стране, страдавшей постоянным дефицитом, все-таки производился. Понятно, что резко возрос дефицит бюджета. Казна подсчитывала недополученные средства: по плану 1985 г. должны были получить 60 млрд. руб. прибыли; в 1986 г.— 38 млрд.; в 1987 г.— 35 млрд.; в 1988 г.— 40 млрд.20 Удар, нанесенный по бюджету, был столь значителен, что его последствия так и не были преодолены до последних дней существования СССР. Эксперименты в борьбе с «водочными деньгами» способствовали формированию долговременных негативных экономических факторов — раскручиванию инфляции в стране, нарастанию товарного дефицита. Можно утверждать, что только реформы Е. Гайдара в начале 1992 г. приостановили действие этого фактора.

Сокращение продажи государственного алкоголя (а можно говорить и о прекращении продажи) привело к резкому расширению самогоноварения. Пропал в магазинах сахар, хотя продажа его выросла с 1985 к 1988 г. на 18%, составив 9 280 тыс. т. Из магазинов вымело кондитерские изделия, дешевые конфеты, томатную пасту. Часть этих продуктов «народные умельцы» успешно преобразовывали в самогон. По данным Госкомстата СССР, в 1987 г. на самогоноварение расходовалось 1,4 млн. т сахара.

Хуже, что пропадали спиртсодержащие жидкости технического назначения, расширялось потребление наркотиков, а это приводило к многочисленным случаям отравлений, в том числе и смертельным.

Не меньшими по негативному воздействию стали социально-психологические следствия этой кампании. Невольно вспоминается русская пословица «заставь дурака богу молиться, он и лоб расшибет». Пьянство достоинством никогда не было и в России, как, полагаем, и во всем мире, не одобрялось. Нормальная трудовая мораль осуждала пьянство на работе. Но употребление спиртного стало частью обыденной жизни, бытовой культуры, непременным атрибутом свадьбы, похорон, больших праздников. Невозможность купить за свои деньги незапре- щенную (!) водку, ситуация, когда все взрослое население страны оказывалось в положении обвиненных в пьянстве, у людей, ограниченных в своей дееспособности, ничего, кроме озлобления, не вызывали21 Перед двумя-тремя магазинами на целый город или большой городской район выстраивались громадные очереди, и тысячи людей сочным, «теплым словом» поминали творца трезвенной кампании М. С. Горбачева и его сподвижников. Зато появилось раздолье для спекулянтов спиртным. В любое время дня и ночи можно было купить, переплатив вдвое, алкоголь у таксистов.

Идиотизм официальной борьбы с пьянством состоял и в том, что она прикончила реальное трезвенническое движение в стране.

Кампания настолько себя скомпрометировала, что в 1988 г. она незаметно скончалась.

Продолжение репрессий

Горбачев унаследовал и другую черту политики Андропова — репрессии против части государственного аппарата как свидетельство готовности бороться с коррупцией, неисполнительностью, как способ утверждения личной власти.

На этот раз репрессии из сферы внутренней торговли переместились в торговлю внешнюю, обрушились на внешнеэкономические ведомства. Были произведены аресты в МИДе, Государственном комитете по экономическим связям, Министерстве внешней торговли. Арестовывали чиновников, как правило, на уровне зам. министра. Мы не намерены рассматривать правомерность этих арестов и последовавших за ними суровых приговоров. Отметим только, что в истории СССР обвинения в уголовных преступлениях нередко скрывали истинные политические причины происходившего.

Один из осужденных, 65-летний В. Сушков, работавший к моменту ареста заместителем министра вц^шней торговли, оставил мемуары, рассказывающие об этих процессах. Без малого 40 лет он проработал в системе внешней торговли, осуществлял закупки техники для крупнейших автомобильных заводов: в Италии

оборудования для завода легковых автомобилей ВАЗ, в США — для завода тяжелых грузовиков КамАЗ, работал непосредственно с Брежневым, Косыгиным, Горбачевым. Его арестовали и заключили в Лефортовскую тюрьму КГБ. Там его обвинили в получении взяток от партнеров по переговорам, требовали сведений о преступной деятельности министра внешней торговли Н. С. Патоличева, человека, близкого к Брежневу, пытались обвинить в связях с японской разведкой. В. Сушков был осужден на закрытом заседании суда на 13 лет, в том числе «за благоприятное отношение к фирмам капиталистических стран»22. Вместе с Суш- ковым арестовали и его жену. Осудили на 11 лет. Причина — нарушение секретной инструкции о правилах обращения с подарками, получаемыми от зарубежных партнеров. Арест был санкционирован лично Горбачевым23

Большую прессу вызвал арест Г. Д. Бровина, секретаря в приемной Брежнева. Его арест имел несомненное политическое значение и укладывался в ряд мер по дискредитации Брежнева. Многочисленные публикации сообщали, что Бровин

воплощение коррупции в ближайшем окружении Брежнева. Он был осужден и получил длительный срок тюремного заключения. Сам Бровин рассказывал автору этой книги, что его арестовали прямо в здании ЦК, первый допрос состоялся там же; затем он был доставлен в тюрьму КГБ, где от него потребовали самооговора, угрожая расстрелять без суда.

Пожалуй, самым полным воплощением преемственности репрессивной политики двух генеральных секретарей стала деятельность следственной группы Т. X. Гдляна и Н. И. Иванова. Следователи по особо важным делам Генеральной прокуратуры СССР Гдлян и Иванов и их многочисленные сотрудники были направлены в Узбекистан для расследования фактов коррупции. Механизм совершения преступлений прямо вытекал из организации планового хозяйства СССР, хотя и не был лишен национальной специфики. Основу экономики