Или сбудутся сны о том, что я могла бы сделать. При мысли об этом меня пробрал озноб, хотя вечер был еще теплым.

Пришла тюремщица и зажгла лампы. Запахло соснами, лесом. Как хочется в лес! Как хочется куда угодно, лишь бы подальше от этих людей! Я стащила тюфяк на пол, но сон не шел. Прутья решетки отбрасывали изменчивые тени. Приподняв голову, я посмотрела на светильник: его фитиль еле теплился. Потом мигнул и погас. Теперь в мою темницу падал только свет лампы дальше по проходу. Мир поглотили черные и серые тона.

Я услышала, как заворочался черный человек за стенкой.

– Уже сегодня ночью, да? Так скоро…

Непонятно было, говорит ли он со мной или с самим собой. Я ждала.

– Малышка… Би… тебе снятся сны?

Кому я могу доверять? Никому? Кто заслуживает услышать от меня правду? Нет. Довериться кому-нибудь слишком опасно.

– Конечно. Всем снятся.

– Да. Но не всем снятся такие сны, как нам.

– А какие сны вам снятся?

– Картинки. Символы. Подсказки и знаки, стихи и шарады. Вот такие, например:

Меня пробила дрожь. Я слышала этот стишок во сне, когда болела, вскоре после того, как Двалия похитила меня. И я никому его не читала. Подождав, когда дрожь пройдет, я спросила:

– И что это значит?

– Я думал, может, ты знаешь?

– Я ничего не знаю о серебряных кораблях и пестрых птицах.

– Пока не знаешь. Зачастую мы понимаем, что означал сон, лишь после того, как он сбудется. А если что-то снится снова и снова, это означает, что оно сбудется почти наверняка. А однажды мне приснился белый волк. С серебряными зубами. Но только однажды.

– А про птицу тебе снилось снова и снова?

– Достаточно часто, чтобы понять: это рано или поздно случится. Точно случится.

– Но что именно случится, ты не знаешь.

– Нет. Таково наше проклятие. Мы часто предвидим события, но, лишь когда все кончено, глядя назад, говорим: «Ой, вот что это означало! Если бы я только знал!»

Он на некоторое время умолк. Еще один светильник в проходе замерцал. Стало темнее.

Черный человек прошептал:

– Ох, малышка. Два огня погасли. Уже скоро. Мне так жаль… – И не столько мне, сколько себе самому пробормотал: – Но ты такая маленькая… Такая кроха. Неужели это правда про тебя? Неужели это ты и есть?

Я открыла рот, чтобы спросить его, но горло перехватило: по проходу приближались тихие шаги. А я даже не слышала, чтобы открывалась дверь.

– Я умру?

– Думаю, ты изменишься. Изменения – не всегда плохо. Перемены вообще редко бывают хорошими или плохими. Это просто перемены. Головастик становится лягушкой. Железная заготовка превращается в клинок. Курица отправляется в котел. В одном сне я видел, как под ударами молота перышко медленно перековывалось в клинок. Я видел, как в прочной скорлупе ореха появлялась трещина и из него прорастало могучее дерево. Я видел, как юную косулю резали на мясо. Сегодня ночью ты станешь чем-то другим.

Его слова падали медленно, как снежные хлопья. И наступила тишина, пустая и холодная.

Ночь сгущалась. Слабый свет, льющийся с высоты башен, проник сквозь причудливую резьбу задней стены.

Папа! Почему ты оттолкнул меня? Ты хоть понимаешь, как ты мне нужен в эту минуту? Я дала своим мыслями просочиться наружу тихой струйкой.

Перестань, строго предупредил Волк-Отец. Ты ведь не знаешь, как сделать так, чтобы Виндлайер не мог тебя услышать. Если кролик пищит, угодив в силки, его находит волк, и кролик умирает быстрее. Будь тихой и маленькой, пока не сможешь освободиться.

Перед дверью моей темницы стояла Симфэ. Ее светлые волосы были заплетены в косу и уложены вокруг головы. На ней была простая рубашка из белого хлопка, перехваченная поясом на талии, штаны – кажется, льняные – и низкие коричневые сапожки. Рукава рубашки были закатаны почти по локоть, словно она собиралась мыть полы. Прижав палец к губам, Симфэ достала из мешочка на поясе ключи. Четыре ключа на длинных серебряных цепочках. Выбрав один, она вставила его в замок. Потом второй щелкнул и повернулся. И третий.

– Как вам удалось собрать все четыре ключа? – спросила я.

– Тсс!

Замок щелкнул. Остался последний ключ.

Я встала и попятилась в угол клетки:

– Я не хочу идти с вами.

Иди. Она одна, и она думает, что ты просто маленькая девочка. Это лучшая возможность сбежать.

Вот и четвертый ключ повернулся в замке. Симфэ распахнула решетчатую дверь.

– Не бойся меня. Смотри, что у меня есть. – Она развязала небольшой мешочек и высыпала что-то себе на ладонь. – Гляди, – шепнула Симфэ. – Сласти. – На ладони у нее лежали кругляши, похожие на блестящие пуговки: красные, розовые и желтые. Она взяла один и положила себе в рот. – Ммм, вкуснятина! Совсем как вишня, только сладкая как мед. Она взяла щепотью желтый кругляшок, зашла в клетку и протянула его мне. – Попробуй.

Я шагнула в сторону, чтобы не оказаться зажатой в углу.

– Возьми, – сказала она хрипло. Я протянула руку, и Симфэ положила кругляшок мне в ладонь. – Ешь, – прошептала она. – Тебе понравится.

– Это яд? Или зелье, которое туманит голову?

Она вытаращила глаза:

– Я ведь только что сама съела один леденец, разве ты не видела?

Притворяйся дурочкой!

Я чуть не засмеялась вслух, но сделала вид, будто положила конфету в рот.

– Ну? – прошипела Симфэ. Ее шепот был уже не таким ласковым. Она злилась.

Я кивнула, надув одну щеку, и невнятно, будто с полным ртом, буркнула:

– Вкусно.

Она улыбнулась с явным облегчением:

– Вот видишь. Не надо меня бояться. Если пойдешь со мной, только тихонечко, я дам тебе еще сластей. – И она поманила меня за собой пальцем.

Я постаралась сделать озадаченное и глупое лицо:

– Но куда мы пойдем?

Она ответила, почти не задумываясь:

– Пойдем все исправить. Бедная малютка. Я пришла сказать, что все оказалось ошибкой. Никто не хотел тебе зла. Это все сплошное недоразумение. Напрасно тебя забрали из родного дома. И теперь надо все исправить. Идем со мной.

– Но куда?

Симфэ, пятясь, вышла из клетки, и я отправилась следом. Она тихо прикрыла за нами дверь.

– Это сюрприз.

– Сюрприз! – повторил черный человек в соседней клетке и тихо рассмеялся.