утвердить вашу командировку в Мэн. Вы можете запросить в Мэне все необходимые материалы. Если найдете что-то, тогда летите.

— Материалы, которые есть в Мэне, скорее всего, бесполезны…

— Агент Пендергаст, это расследование будет вестись по правилам. А теперь…

— Сэр, — вмешался Колдмун. — Я согласен с агентом Пендергастом.

После секундной паузы голос из Нью-Йорка сказал:

— Согласны?

— Полиция Майами-Бич, похоже, тщательно ведет следствие и имеет всю необходимую поддержку полиции Майами. Тут есть окно возможностей. Думаю, мы должны им воспользоваться и проверить эту версию.

— Но я уже сказал — выбор жертвы и могилы мог быть сделан случайно.

— Я согласен с тем, что одна из двух составляющих может быть случайной, — сказал Колдмун. — Но сомневаюсь, что случайны обе. Похоже, письмо адресовано именно Бакстер.

Следующая пауза стала еще длиннее.

— Отправляйтесь с самого утра, — хрипловато произнес Пикетт. — И коммерческим транспортом. Но перед этим вы должны лично побеседовать с семьей Монтеры.

— Ясно, сэр.

— И еще, агент Колдмун. Я не хочу, чтобы вы торчали в Мэне дольше двадцати четырех часов, прежде чем сядете на самолет до Флориды.

Раздался щелчок, и телефон отключился.

Пендергаст медленно поднял глаза на Колдмуна:

— Я думал, что вы не согласны с моим предложением.

— А кто говорит, что я согласен?

— Тогда почему?..

— Я заодно с моим напарником.

— Агент Колдмун, я уверен, в вас есть неожиданная глубина.

Колдмун пожал плечами. Потом поднял руку, останавливая проходящего официанта:

— Принесите мне бутылочку «Грейн Белт», пожалуйста. Комнатной температуры, не охлажденное. — Он откинулся на спинку шезлонга и переплел пальцы. — Поскольку предполагается, что мы сейчас не при исполнении, я, пожалуй, выпью.

8

— No puedo dormir[897], — сказала миссис Монтера, промокая глаза рваным носовым платком.

Она промокала глаза практически ежеминутно, с тех пор как Колдмун появился в маленькой квартире на Юго-Западной Одиннадцатой улице часом ранее, когда солнце начало погружаться в розовую дымку. Теперь все сидели за видавшим виды кухонным столом: Колдмун, плотно сложенная миссис Монтера и двое ее оставшихся детей — Николас и Арасела.

Хотя Колдмуна иногда принимали за испанца, он не знал испанского языка, а еще меньше знал о кубинской культуре в Майами. Он почувствовал облегчение, когда, несмотря на армию детективов, прошедших сегодня через эту квартиру до него, Монтера приветствовали его, терпеливо ответили на вопросы и предложили накормить обедом. Он отказался раз, второй, но в конечном счете позволил подать ему конгри и тамале[898].

Он никогда не бывал в квартирах, выкрашенных в такие яркие тона и с таким изобилием распятий и всевозможных статуэток. В сравнении с этой квартирой дом его детства казался монохромным. Квартирка, несмотря на тесноту, имела ухоженный вид, и Колдмун чувствовал гордость в каждой малейшей детали: в том, как на полке над столом расставлены сковородки, в безукоризненной коллекции выцветших фотографий родни, давно уже ушедшей в мир иной. Родители миссис Монтеры, старые и слабые, оба спали в задней комнате, изнуренные скорбью, и Колдмуну не хватило духа потревожить их: его воспитали в традиции тиоспайе индейцев оглала[899], и он не хотел навязывать себя большой семье Фелиции Монтеры. К тому же он знал, что им нечего ему сказать.

К сожалению, никто из них не мог сообщить ему почти ничего нового. Семья уже ответила на все те же вопросы, заданные им полицией, но они терпеливо пережевывали известные факты. Николас работал механиком в автомастерской неподалеку, а Арасела, потерявшая место бухгалтера, когда закрылся магазинчик, в котором она работала прежде, приносила деньги в семью, подрабатывая в качестве няни. Фелиция, самая честолюбивая из всех детей, работала дипломированной медицинской сестрой и уже прослушала необходимый курс для перевода ее в фельдшеры. Хотя у нее оставались друзья на Кубе, немало близких людей появилось у нее и в Майами; бо́льшую часть времени она проводила на работе в больнице или за учебой. Несколько остающихся свободных часов посвящала семье или бойфренду Лансу, пока они не расстались.

Когда заговорили о Лансе, атмосфера за столом сгустилась. Николас что-то пробормотал по-испански себе под нос.

Несмотря на откровенно враждебное отношение семьи к Лансу, они о нем почти ничего не знали. Фелиция явно не посвящала родню в детали своих отношений с парнем, а в дом она привела его только раз, и неприязнь проявилась сразу же, так что приглашать его во второй раз она и не пыталась. Они познакомились с Лансом полгода назад неподалеку от «Маунт-Синая», в клубе, где он работал «дверным», иначе — вышибалой. Два месяца назад его выгнали, а еще через две недели Фелиция с ним рассталась. И опять она не стала вдаваться в подробности, хотя и упомянула какие-то денежные проблемы, но Николас считал, что ее больше всего отпугнул нрав Ланса.

— Он заходил, — рассказывал Николас, пока мыл посуду. — Деньги — всегда деньги. Иногда просил дать ему в долг немного, иногда просил вернуть долг. Даже когда они разбежались, этот comemierda[900] все равно заходил. — Он сплюнул в раковину.

— Вы не знаете, когда они встречались в последний раз? — спросил Колдмун.

— Она мне говорила — недели три-четыре назад. Он ее остановил у больницы.

— Зачем?

— Все то же. Заявил, что она должна ему какие-то деньги. Они поругались, она пригрозила вызвать полицию. — Николас покачал головой.

— Как его фамилия?

— Корбин.

— Корвин, — поправила его сестра.

— Не знаете, чем он теперь занимается?

— Фелиция говорила, устроился работать в другой клуб. Кажется, называется «Эдж».

— Это где?

Николас задумался на секунду.

— На Кейп-Корал.

— Я полагаю, вы все это сказали полицейским?

Николас и Арасела кивнули.

Колдмун встал:

— Спасибо, что еще раз прошли через это со мной. Я вам очень сочувствую, и мы сделаем все возможное, чтобы преступник предстал перед судом.

Миссис Монтера, продолжавшая промокать глаза, попыталась было завернуть несколько тамале, чтобы дать Колдмуну с собой, но он мягко отказался.

— Encuentra al hombre que hizo esto[901], — сказала она, пожимая ему руку.

Выйдя на улицу, Колдмун отыскал «Эдж» в своем смартфоне, позвонил и попросил Ланса Корвина.

— Он сейчас вроде как занят! — проорал голос, перекрикивая грохочущую музыку. — Попробуйте позднее.

— Когда вы закрываетесь?

— В три.

Садясь в «мустанг», Колдмун посмотрел на часы: шел девятый час. В качестве подозреваемого Ланс Корвин выглядел слишком хорошо, чтобы быть правдой; впрочем, исключать его тоже не следовало. Колдмун вспомнил, что Кейп-Корал находится поблизости. Если повезет, он побеседует с Корвином, снимет с него показания и к девяти вернется в номер своего отеля.

Вечер обещал быть великолепным. Глядя вполглаза, Колдмун