— Карл Уэлтер? — спросил Пендергаст.

— Да, — ответил человек.

Голос его звучал сипло, свидетельствуя о многолетней привычке курить сигареты без фильтра.

— Вы знаете, почему я попросил вас прийти?

Человек несколько раз перевел взгляд с Пендергаста на Колдмуна и обратно, после чего сказал:

— Я эту мертвую знать не знал.

— Не знали. Но вы работаете здесь смотрителем, и как раз во время вашей смены — с полуночи до восьми утра — на ее могиле был оставлен тот предмет.

— Я уже говорил с полицейскими. Два раза.

— Я ознакомился с вашими показаниями. Вы сказали им… — Пендергаст достал из кармана что-то похожее на официальный документ и сверился с ним. — Вы сказали, что находились близ сарая с инструментом, точили ножи газонокосилки, когда услышали скрежет металла, словно кто-то открыл калитку. Это произошло… — еще одно демонстративное заглядывание в документ, — между двумя и двумя пятнадцатью ночи. Вы, естественно, стали выяснять, что случилось, но стояла темная ночь, тучи закрыли луну, калитка оказалась запертой, и, короче говоря, вы не обнаружили ничего необычного.

— Именно так я им и сказал, — с легким вызовом ответил человек, кивая, чтобы придать больший вес своим словам.

— И солгали, — заметил Пендергаст все тем же масляным голосом.

— Какого черта… — прохрипел человек и замолчал.

— Прозрачная ложь, легко разоблачаемая. Я удивлен, что власти не пришли к вам в третий раз. Но, мистер Уэлтер, если вы будете честны со мной, я обещаю, что мы все закроем глаза на вашу опрометчивость.

Человек открыл было рот, собираясь возразить, но Пендергаст сложил бумагу, убрал ее в карман и продолжил:

— Пожалуйста, не тратьте время на возражения. Я поднял этот вопрос только для порядка, чтобы убедиться, что на этом кладбище больше нечего искать. Предмет, о котором идет речь, не был оставлен на могиле Элизы Бакстер в два часа ночи по той простой причине, что в то время он еще находился в груди его владелицы. Миз Монтеру убили после четырех часов. — Он помолчал, наблюдая за реакцией смотрителя. — Хотелось бы все-таки узнать, почему вы солгали.

Взгляд смотрителя беспокойно заметался между агентами.

Пендергаст намеренно продлевал многозначительное молчание. Но когда он набрал в грудь воздуха, собираясь заговорить, внезапно вмешался Колдмун.

— Вы просто отсыпались, — сказал он смотрителю.

Оба — Уэлтер и агент Пендергаст — уставились на него.

Колдмун продолжил:

— Ваша смена началась в полночь. Если взять в расчет две упаковки по шесть банок «Пабст блу риббон», которые вы выпили, то к середине смены содержание алкоголя у вас в крови достигло приблизительно два промилле, то есть вы были в таком состоянии, что не заметили бы никакого беспорядка и уж точно не стали бы ничего проверять.

— Вы… — снова начал было смотритель, но и на этот раз не нашелся что сказать.

— На самом деле вы солгали, будто слышали что-то, так как не хотели, чтобы администрация узнала о вашей привычке выпивать на работе. Это так?

Никто не шелохнулся.

— Просто кивните, если я прав, мистер Уэлтер, — сказал Колдмун. — Одного раза будет достаточно.

Мгновение спустя смотритель едва заметно кивнул.

— Отлично, — сказал Колдмун и посмотрел на Пендергаста. — Вы хотите спросить что-то еще?

— Нет, спасибо, — ответил Пендергаст.

В полном молчании они поехали на юг. Когда миновали Норт-Бич, Колдмун наконец спросил:

— Где вы остановились?

— В «Фонтенбло». А вы?

— В «Холидей Инн».

— Примите мои соболезнования.

— Тогда я должен спросить: Бюро принимает ваши чеки?..

— Нет, не принимает. Насколько я понимаю, ваш отель дальше моего, поэтому, пожалуйста, высадите меня. Я попрошу лейтенанта Сандовала прислать еще одну копию дела — для вас — и новые данные лабораторных анализов. Мы сможем вернуться к ним сегодня попозже. Вас устраивает?

— Безусловно.

Еще минуты через две Колдмун почувствовал, что бледные глаза Пендергаста остановились на нем.

— Вы знаете, почему я попросил тех людей собраться группой, а не по отдельности, да еще и на могиле?

— Нет.

— Мм… — Пендергаст откинулся на спинку сиденья.

— Но если бы я готовил подобное собрание, — сказал Колдмун, — то сделал бы это по двум причинам. Во-первых, чтобы лишить их душевного спокойствия, вынуждая их давать показания в присутствии свидетелей и к тому же у могилы старого друга. Такие вещи пробуждают в людях суеверия — они остерегаются лгать о друге над его могилой. И во-вторых, чтобы не тратить на их расспросы больше времени, чем необходимо, если бы я понял, что им нечего добавить к расследованию.

— Превосходно, — заметил Пендергаст и погрузился в молчание приблизительно на милю, прежде чем снова заговорить. — А как вы узнали, что смотритель, как вы выразились, «отсыпался»?

— Точно так же, как и вы: за его будкой лежало двенадцать пустых банок. После убийства началась суматоха, у смотрителя не было возможности избавиться от них, и он просто сунул их туда в надежде, что никто не заметит. И решил поднапустить для копов туману, якобы он бодрствовал.

С пассажирского сиденья не донеслось ни звука.

— Вы ведь тоже так узнали, да? — спросил Колдмун.

— А, вот мы и приехали! — неожиданно воскликнул Пендергаст, когда показалась обширная парковка для прибывающих к «Фонтенбло» автомобилей.

Колдмун остановился, и Пендергаст вышел из машины.

— Скажем, в три часа у бассейна? — спросил он.

— Отлично.

Пендергаст закрыл дверь. Потом подошел к водительской двери и оперся локтем о крышу.

— Насчет тех пустых пивных банок, — сказал он, чуть наклонившись. — Похоже, ваш рыскающий глаз указывает на внимание к деталям, а не на отсутствие интереса. Как мне повезло!

— Что… — начал было Колдмун.

Но Пендергаст уже отвернулся и, не сказав больше ни слова, исчез среди людей, толкущихся у входа в отель.

7

В четверть четвертого агент Алоизий Пендергаст сидел в отдельной кабинке под похожей на запятую громадной тенью Замковой башни «Фонтенбло». Стенки кабинки из тонкого полотна были опущены, и Пендергаст мог видеть пальмовые деревья и загорающих только в направлении океана. Но никакие виды его не интересовали, и, хотя его шезлонг был повернут к свету, глаза Пендергаста были закрыты и отчасти спрятаны под панамой «монтекристо» исключительно тонкого плетения.

Снаружи до него донесся шорох, потом появился официант.

— Сэр? — сказал официант, перекрывая своим голосом гул разговоров вокруг.

Пендергаст открыл глаза.

— Извините за беспокойство. Не хотите ли еще джулепа?

— Спасибо. Только попросите бармена на сей раз взять за основу «Вудфорд резерв» и сахара добавить поменьше, а мяты побольше.

— Сэр. — Официант исчез.

Пендергаст поднял руку и опустил край шляпы немного ниже, а потом опять застыл в неподвижности. Его обычный черный костюм сменился на белый льняной. Пендергаст полулежал, небрежно