Он пожал плечами. Кто знает, на что способна такая женщина, как Бланш Андрие? Да и кто знает, на что способен он сам, Шиб Морено?

— А с другими детьми ничего подобного не происходило? — продолжала расспрашивать Гаэль, видимо заинтересовавшись этой темой.

— Пожалуй, нет, — ответила Айша.

— Никто не расшибался, ничего себе не ломал?

Некоторое время Айша размышляла.

— Кажется, нет. В любом случае это ни о чем не говорит. Элилу просто была очень неловкой.

Гаэль вновь повернулась к Шибу, в котором видела союзника.

— Так ведь всегда говорят о детях, с которыми плохо обращаются? — полуутвердительно сказала она. — «Он поскользнулся, он упал с лестницы...»?

— Перестань! — запротестовала Айша. — Тебя послушать, так ее убили, бедняжку!

—Кордье осматривал тело? — поинтересовался Шиб, садясь.

— А его тут же позвали. Я сама ему звонила. Плесни мне еще немного вина, Гаэль. Спасибо.

Айша сделала глоток и продолжила:

—Было полседьмого утра, я только что встала и собиралась идти на кухню завтракать. Я не занимаюсь готовкой, в доме есть кухарка, Колетт. Ну вот, короче, я шла через холл, там было полутемно, свет я не зажигала. И вдруг заметила что-то у подножия лестницы. Какую-то кучку тряпья. Но тут же поняла, это что-то совсем другое, и у меня похолодело в животе. Я подошла ближе, и сердце у меня так и заколотилось. Я еще не знала, что это Элилу, но чувствовала, что ничего хорошего не жди. И тут я разглядела ее. Она лежала на животе, но... ох, черт! ее голова была повернута назад, и она смотрела прямо на меня. Ноги у меня стали как ватные, и я все никак не могла осознать, как это — она лежит на животе, значит, не может на меня смотреть. Да она на самом деле и не смотрела: глаза у нее были стеклянные, широко открытые и неподвижные. Стоит мне об этом вспомнить — сразу тошнота подступает.

Никто не произнес ни слова. Гаэль снова наполнила бокалы. Айша провела рукой по волосам, потерла виски. Гаэль наклонилась к ней:

— И что ты сделала? Закричала? Потеряла сознание?

— Нет, ни то, ни другое. Странно, но я вдруг стала очень спокойной, когда поняла, что она мертва. Прежде всего я пошла в кабинет Жан-Юга, чтобы поискать номер мобильника Кордье и позвонить ему. Он, очевидно, собирался бриться— я слышала жужжание бритвы— и сказал: «Черт, этого не может быть!», а потом: «Я сейчас приеду». Я расслышала, как он пробормотал: «Господи, бедная Бланш!» Потом мне пришлось сообщить обо всем Колетт, которая начала плакать и убиваться, и я ей велела заткнуться. Сказала, сейчас неподходящее время реветь. Потом наступил самый трудный момент— надо было подняться наверх и рассказать обо всем им... Я ужасно сдрейфила. Еле поднялась наверх и постучалась в дверь спальни. Мне открыл Андрие. Он был в спортивном костюме— каждое утро он полчаса бегает по парку— и недовольно спросил: «Что произошло?»— «С Элилу случилось несчастье, месье».

— Ужас какой! — пробормотала Гаэль, опустошая бокал.

— Не то слово! Он по моему виду и голосу почувствовал, что стряслось что-то серьезное, и побледнел прямо на глазах. «Какое несчастье?» — «Это очень серьезно, месье. Она упала с лестницы, и я думаю, что она...» Больше я не смогла произнести ни слова. Он оттолкнул меня с такой силой, что я чуть не упала, и сломя голову помчался вниз. Я услышала, как он закричал: «Элилу!» — и у меня просто сердце оборвалось. Бланш вскочила одним прыжком и выбежала, вся растрепанная, в ночной рубашке. Она спросила меня: «Что случилось?» —ноя просто онемела. Он продолжал кричать: «Элилу!» И она тоже побежала к лестнице и позвала его: «Жан-Юг?» Потом она тоже закричала. Я не знала, что делать. Дети начали выходить из комнат. Я пыталась их удержать, но Шарль чуть не сбил меня с ног. Началось что-то невообразимое. Все кричали, а Жан-Юг взял девочку на руки, словно убаюкивая... Глупо, но я в этот момент вспомнила Кларка Гейбла в «Унесенных ветром» — как он шел с мертвой Бонни на руках...Тут я тоже заревела...

— Представляю себе... Думаю, я бы просто упала в обморок, — пробормотала Гаэль с расширенными глазами.

— Бланш упала в обморок, — сказала Айша. — Она прижала руку к груди и— бум! — рухнула на пол. В этот момент позвонили, и я побежала открывать. Слава богу, приехал Кордье. Он заставил всех отойти назад и велел Андрие уложить малышку на диван. Потом наклонился над ней и покачал головой. Папаша Андрие шатался, как пьяный. Он опирался на плечо Шарля, который не произнес ни слова. А этот придурок Луи-Мари спросил: «Папа, Элилу умерла?» Мне захотелось ему врезать как следует. Кордье держался очень хорошо. Он повернулся к ним и сказал: «Мужайтесь, дети, вашей сестренки с вами больше нет. Она упала и сломала шею». Потом он сделал Бланш успокаивающий укол, оставил Андрие упаковку таблеток и попросил Колетт сварить кофе. Она плакала все время, пока его готовила, несчастная старуха!

— А ты? О тебе он не позаботился?

— Меня он притиснул к себе, как всегда, старый козел!

— Может, просто утешить хотел? — предположил Шиб.

— Нуда, как же!

— Он что, сексуальный маньяк? — спросила Гаэль.

— Все мужики при виде моей фигуры ведут себя как сексуальные маньяки, — отмахнулась Айша.

— Никто не засомневался, что это было случайное падение? — спросил Шиб.

— Ну, я ведь нашла ее у подножия лестницы со свернутой шеей, и одна из ее домашних туфелек валялась на ступеньке. Ясно было, что она поскользнулась и упала.

— Хм... С таким же успехом ей могли проломить затылок где-то в другом месте, а потом сбросить с лестницы.

— Верно, — подтвердила Гаэль. — Но почему ты заговорил об убийстве, если до этого речь шла лишь о жестоком обращении? По-моему, у тебя слишком богатое воображение.

— Не знаю. Я чувствую, что от всей этой истории дурно пахнет.

— Ну и ну! Ты еще и провидец?

— Нет, но... У Элилу была привычка рано вставать?

— Обычно я будила всех в семь утра, в школу, — ответила Айша, — и помогала одеться Энис и Аннабель. Но Элилу просыпалась раньше, чтобы тайком спуститься на кухню. Она большая лакомка.

— Была, — поправила Гаэль.

— Она часто так делала? — спросил Шиб.

— Иногда. Однажды я даже застала ее перед включенным телевизором.

— И никто не слышал, как она встает? У нее была отдельная комната?

— Да, у каждого из них своя комната. Но, так или иначе, если бы она поднялась, чтобы устроить какую-нибудь шалость, то сделала бы это очень тихо.

— Ну что, теперь у вас на душе полегчало, месье Шиб? — спросила Гаэль, улыбаясь.

— Да, спасибо, мадемуазель доктор. Но я все же не до конца убежден...

— Ну, что скажете?

Грег, с которого потоками лилась вода, вскарабкался по веревочной лестнице, размахивая своим гарпуном, на котором болтался маленький кальмар.