Она кивнула.

— С одним условием.

— Все, что будет в моих силах.

Аарон и сам не ожидал, что ему так легко удастся ее переубедить, поэтому позволил себе расслабиться. Оказалось, он немного поторопился.

— Это будет в твоих силах, не сомневайся, — пообещала она. — Я просто не могу взять в толк, почему, когда мы были вместе в первый раз, я так и не смогла заставить тебя жениться, несмотря на все мои старания.

— Тогда я еще был связан клятвой своего отца, — напомнил он.

— Ты по-прежнему ею связан, — возразила она. — Однако теперь ты сам настаиваешь на том, чтобы свадьба состоялась на следующий же день после того, как ты сделал мне предложение. Кстати, как ты намерен это устроить?

— Надеюсь, ты не забыла, что выходишь замуж за богатого мужчину? Зачем иначе нужны деньги и связи, если ими нельзя воспользоваться в личных целях?

— Принимается, — она кивнула и напомнила: — Ты не ответил на мой первый вопрос.

— Мне разрешается подумать?

Сердце ее упало. Если ты любишь кого-то, разве об этом нужно думать? Она кивнула, но в этом жесте сквозила какая-то обреченность. Неужели после того, что пришлось пережить, ей еще страдать от безответной любви?

Аарон ничего не заметил. Вопрос Тэлии поразил его и заставил задуматься. Действительно, что мешало ему жениться на ней, когда она впервые появилась в его жизни? Клятва отцу, молодость, жажда просто обладать ее телом? Но ведь все осталось по-прежнему! Клятва никуда от него не делась, жажда обладать ее телом в нем сильнее, чем когда бы то ни было. Может, все дело в возрасте, и в тридцать восемь лет начинаешь смотреть на все иначе, чем в двадцать семь? А что делать с браком, на который он согласился только потому, что этого хотела его мать? Он никому не принес ничего хорошего, за исключением Дэнни.

Внезапно наступившую тишину в спальне нарушил звонок его мобильного телефона. Он облегченно перевел дыхание. Этот звонок оказался как нельзя кстати. Он избавлял его от необходимости отвечать на непростой вопрос Тэлии немедленно.

Тэлия услышала его едва слышный вздох и почувствовала себя так, словно из ее легких выпустили весь воздух. На деревянных ногах она проследовала в ванную, чтобы прийти в себя и скрыть от него боль, которая, словно обруч, все сильнее сжимала грудь, мешая дышать.

Когда она вышла из ванной, Аарон уже был одет. Выражение лица его было строгим и сосредоточенным.

— Мне только что сообщили, что Мириам умерла.

Несмотря на собственную боль, эта новость не оставила ее равнодушной.

— Как?

— Естественная смерть. У нее остановилось сердце.

— Но кто тебе об этом сообщил? Ты же сам говорил, что…

— Помнишь, в Лас-Вегасе, когда я сказал тебе, что дело закрывают, тебя это очень расстроило?

Она кивнула.

— Я это заметил и попросил одного друга из ФБР сообщить мне, если об этих женщинах станет что-нибудь известно.

— Понятно. Радует только, что в бюро работают и нормальные люди, для которых судьба простого человека небезразлична. А что с Джулией?

Он вздохнул.

— Мириам умерла вчера, но до этого она успела сказать, что они поссорились, но не могла сказать, где находится ее дочь.

— Это страшно, Аарон. — Она побледнела.

— Это жизнь, родная.

Он стремительно подошел к ней и крепко обнял.

Тэлию поразила горькая ирония происходящего. Аарон обнимал ее так, словно хотел защитить от всего мира, даже не догадываясь о том, что не может защитить ее от ее любви к нему.

— Пока ты была в ванной, мне в голову пришла одна мысль, — произнес он в ее волосы, пахнущие фруктами. — Ты сменила пену для ванны?

— Глупый, это шампунь, а не пена для ванны. — Она высвободилась из его объятий. — Может, ты все-таки скажешь, о чем ты подумал?

— Удивляюсь, как я не додумался до этого раньше. — Он неохотно позволил ей выскользнуть. — Хотя у меня есть оправдание: меня отвлекала моя же невеста.

— Сейчас она тебя не отвлекает, — заметила Тэлия. — Сейчас твоя невеста будет одеваться.

— Разрешается ли при этом присутствовать жениху?

Взгляд, который сопровождал этот вопрос, был самым что ни на есть невинным, но это ее не обмануло.

— Если только он не будет распускать руки, — бросила она через плечо, стоя перед платяным шкафом.

— Он не будет, — Аарон преувеличенно громко вздохнул, сел на кровать, не спуская с нее внимательных глаз, и замолчал.

— Так ты скажешь, наконец, до чего ты додумался или мне из тебя слова клещами вытаскивать? — устав ждать, спросила она.

— А кто опять виноват? — парировал он, пожирая ее взглядом, но подчинился: — Мириам и Джулия скрывались, потому что у них не было денег, чтобы вернуть долг, верно? Но теперь-то им незачем скрываться! Причины, по которой они были вынуждены бежать, больше не существует.

Ее мозг бешено заработал, и она сразу же ухватилась за его мысль.

— Ты хочешь сказать, что Джулии больше незачем скрываться, потому что человек, которому принадлежало казино, находится в тюрьме и самого казино больше не существует? И она спокойно может вернуться к нормальной жизни? — Тут она вспомнила о смерти ее матери, и ее энтузиазм немного померк. — Я не помню, есть ли у нее близкие родственники, кроме матери? Нет, наверное, нет, — упавшим голосом сказала она.

— Что это ты еще придумала? — с некоторой опаской вдруг спросил Аарон. — У нас на завтра назначена свадьба, ты не забыла? Или ты хочешь бросить меня прямо у алтаря?

Это вернуло ее к делам насущным. Точнее, к семейным. Аарон так и не ответил на ее вопрос, почему он так поспешно хочет сыграть свадьбу. Хотя… хотя в этом могут скрываться определенные преимущества. Как же она раньше до этого не додумалась?

Ее глаза загорелись от внезапно пришедшей на ум мысли. Это действительно могло сработать. То, что Аарон хочет ее как женщину, он доказал совсем недавно. Теперь дело осталось за малым. Заставить в нее влюбиться! И в этом ей поможет план, который Аарон сам ей и подбросил!

От Аарона не укрылось то, как вспыхнули глаза Тэлии, и он почувствовал неожиданный страх.

— Что ты задумала? — потребовал он, спрыгнув с кровати, и пружинящим шагом подошел к ней. — Я же сказал, что не позволю тебе уйти! — Голос его дрожал от едва сдерживаемых эмоций.

Какой дурак! — честил он себя. Сам же подбросил ей мысль, как расквитаться с ним за все страдания, которые он сам же ей и причинил. Он вспомнил, как она вчера плакала, и почувствовал угрызения совести. Он хотел защитить ее, а вместо этого оскорбил. А оскорбленная женщина способна на многое.

— Лас-Вегас так Лас-Вегас, — между тем продолжала она, слишком воодушевленная, чтобы заметить нахмуренные брови человека, чьей женой она должна была стать уже завтра.