Образование ведь это давление в хорошем смысле. Тебя принуждают делать то, что впоследствии принесет тебе огромную пользу. А какие все новаторы-то, ой! Слов понавыучивали – смех один. Ослики, только вместо морковки – смартфон. И даже не осознают, насколько они вторичны в своем новаторстве, в этих своих открытиях, как надо, оказывается, жить. Недавно вот, дочка заявляет – «Папа, рассказывай мне, значит, что вы делали со мной первые семь лет моей жизни.» Там, в общем, кроются всё её проблемы, комплексы-шмомплексы. В интернете, дуреха, записалась в какую-то группу психологическую. Как это называется, забыл? Очередное умное, ни хрена не понятное, слово.

– Праймл-терапия, – напомнил Адиль, благодаря про себя психоликбезы, которые каждый раз устраивает Эльвира, когда они с Тагиром налопаются её хинкала.

– Во-во. Праймыл, захурмаймыл! И как послушно ж впитывают всю эту ерунду. А нормальное образование по барабашке. Такое, знаешь, позитивное невежество. История тоже по боку. Они даже в веках не ориентируются. Грозный, Македонский, Колумб, Дюма, Шамиль – ведь даже не смогут сказать, кто за кем шёл, уже не говоря чем эти люди знамениты. Ну, может, последних назовут ещё, ладно. А так, ещё и поправят – «В смысле люди? Грозный же не человек, это город. Лучший на земле». В телефоне напишут, что монголы на мотоциклах вторглись после поляков на квадрокоптерах – и это проглотят. Вместе с этим поразительная самонадеянность, удивительная вера в свои силы. Оно-то понятно, каждый день наблюдают задолбанных взрослых, которые не готовы объяснять насколько наивен их позитив, потому что все силы ушли на то, чтобы его жопу позитивную обеспечить. И не слушают же. Ваше время ушло, кричат. Алё, оболтус, – обратился Хайбула к освежителю, видимо, как собирательному образу оболтуса, – Я вдвое больше тебя живу, может-таки стоит прислушаться? Хотя бы узнать о моей жизни, когда я был в твоем возрасте? Не, отдыхай, старче, говорят. Мне зачем твои болячки слушать? Я интернет слушаю. Ну конечно – вся молодёжь же там, оно и воспринимается легче. Вся позитивная, чуть что – лови подколочку. Вот так всё и проржут.

– Но их тоже слушать надо, – Адиль не предполагал такого тематического крена, но таки решил вступиться за салаг, – это я вам как демографический пограничник, говорю. Много встречаешь взросляков, извиняюсь, которые откровенно не любят молодежь. Вот он их кроет, а сам уже заранее подготовил обвинение, раскидал какие-то перетянутые, сомнительные аргументы, что ни хрена они не знают, что вот он в их возрасте… и прочее. Ни в коме случае нельзя в разговоре с подростокм обнажать его глупость. Ну, если объективно, Хайбула, в чем-то они реально умнее, смышленее. Им же всё в новинку, они же даже не представляют, что есть срок годности не только у телефона, но и у позитива, вау-ощущения. Они, тупо, столько не прожили, чтобы чувствовать эту дистанцию между тем, когда ты реально хотел стать супергером и когда ты чувствуешь себя Тором, просто оплатив счёт за электричество. Они не понимают, что им выпало быть первым поколением, для которых средства аудио и видеосвязи, которое они носят в кармане и разбивают, случайно выронив, товарное изобилие, информационный бум – это норма. Постоянно забывают, что об их норме родители в их возрасте читали в фантастических романах. В общем, делайте скачуху на обязательный в этом возрасте болбоедизм, но и не сажайте на шею. А то там палец дашь – по копчик отхватят. Наглецы – это есть, и безбашенные через одного. Это не наши, кстати?

Вокруг двора проползла серенькая Приора и прижалась к проволочной ограде у заросшего камышом пустыря. Посадка машины немного приподнялась, и Адиль разглядел фигуру, проскользнувшую сквозь проем в металлической сетке. Раздался звон железа об асфальт. У оруженосца на заднем сиденье, видимо, тряхнуло руку, когда он протягивал снаряжение. Водитель отчитал неряшливого Санчо, набивая руль ребром растопыренной кисти. С застывшим на руле веером он оглядел двор, ворочая выпученными белками. Они были даже слишком белоснежными, особенно на фоне тёмных кругов под глазами, не смыкавшимися как минимум последние тридцать часов. Пробежавшись глазами по окнам, он наклонился в сторону ограды. Пальцы в произвольном порядке оседали на руле. Водитель долго разговаривал с оградой, и Адилю показалась, что сползающая рука вот-вот коснётся сигнала. В последний момент водила вернулся в исходное положение, поправляя рифленую шапку, будто готовясь к прыжку в бассейн. Задняя дверь с другой стороны приоткрылась, и оттуда показался холеный оруженосец. Судя по лицу, щекастый был не в восторге от всей затеи. Виновато покусывая губы, он прошел мимо пассата.

– Что-то он больно упитанный для шухера? – произнес Адиль, наблюдая за пареньком в боковое зеркало.

– Да они на телефоне. Как что – этот симафорит, рудокоп в машину и соскакивают.

– А если они соскочат?

– Тутошный въезд – он же выезд, поэтому машину здесь, скорее всего, оставят. Да даже если уедут, потом по-любому вернутся. Ты что?! Там под землей их деньги, их кайф, их смысл. Они из подвала гвоздем туннель пророют, но доберутся до него. Но это я отвлекся. Патрульных я знаю. Насчёт этой заначки я им отбой дал. Так что худыш может не переживать. Времени сколько прошло?

– Минут пять.

– Ещё где-то пятнадцать и будут трогаться. Так что наизготовку. Можно было по худышу ориентироваться, но его, скорее всего, потом уже подберут. Или вообще кинут, если Бог его пожалеет. Берем, как будут выезжать, а то скинут и асалам по трусам, вечер добрый, мы не местные – мы спортсмены.

Парням понадобилось чуть больше пятнадцати минут. Несколько раз рулевой выходил с другой стороны и скрывался в проёме. Такие трубы, вероятнее всего, когда-то служили разграничителями участков и плотно сидели, до упора вбитые в землю. Адиль и сам нарвался на такую тварину на дачном участке деда, когда делал забор. Он тогда работал обычной лопатой и обкапал целый кратер вокруг трубы, но так и не достал её. Упёртая советская тридцатка, впившаяся в центр полуметровой воронки, уходящая вглубь ещё Бог знает насколько. Труба издевательски прокручивалась, но не высовывалась ни на миллиметр, когда Адиль в сотый раз пытался вынуть её из земли, матеря всех причастных к её созданию: шахтеров, сталеваров и особенно тех, кто вогнал этот кусок железа, вознамерившись проткнуть земное ядро. Отголоски похожих комментариев долетали до уха Адиля, и он даже стал в какой-то мере болеть за ребят.

Водитель вернулся к машине и наполовину залез в салон. Багажник щелкнул. Рудокоп, сверкая пятнами земли на коленках, открыл багажник рывком, на котором выместил часть своего возбуждения. Вероятно, он уже был поглощен процессом настолько, что даже не обернулся, достав из багажника