конечно же. У многих людей были занятия поважнее, чем каждые выходные ковыряться в земле.

Хотя, может, Люсьену стоит задуматься о помощи по дому, если его папа больше не будет заниматься двором. Рядом с грилем стояла газонокосилка, ради всего святого. Я не хотела пускать слюни на ленивого и чванливого парня.

Я мысленно велела ему подойти к газонокосилке.

Вместо этого Люсьен пнул камешек, валявшийся на проплешине газона, отчего тот взмыл в воздух. Пролетел по дуге и с громким треском врезался в наш забор.

— Эй! — заорала я.

Его взгляд немедленно метнулся к моему окну. Я распласталась по подоконнику и накрыла лицо подушкой.

— Ну, это было глупо, дурочка. Он тебя уже видел, — сказала я в подушку. Снова выпрямилась. Но Люсьена нигде не было видно.

Вишнёвое дерево под моим окном затряслось, и я услышала кряхтенье.

— Какого…

На дереве что-то было. Нет. Не что-то — кто-то. Я поморгала несколько раз и задалась вопросом, не надо ли мне выписать новые очки, потому что выглядело все так, будто Люсьен Роллинс карабкался по моему дереву. Он взобрался по стволу, затем попробовал надавить ногой на ту ветку, что нависала над крышей крыльца.

О Боже. О Боже. О Боже. Горячий, популярный одиннадцатиклассик только что забрался на моё дерево, потому что я заорала на него.

Я с пьянящей смесью ужаса и восторга наблюдала, как он карабкается по ветке, затем проворно спрыгивает на крышу.

Я слезла с подоконника и попятилась к центру комнаты, когда Люсьен Роллинс перекинул ногу через мой подоконник и забрался внутрь.

О Боже. О Боже. О Боже. Люсьен Роллинс в моей спальне. Чёрт! Люсьен Роллинс в моей спальне!

Я огляделась по сторонам, надеясь, что моя комната не совсем позорная. Слава Богу, мама настояла, чтобы на мой двенадцатый день рождения в моей комнате сделали ремонт. Мой кукольный домик и гамак с мягкими игрушками уступили место книжным шкафам от пола до потолка, которые собрал мой папа. Бледно-розовые стены теперь были покрашены меланхоличной голубой краской.

Но я только что вывалила две партии постиранного белья прямо на полу перед шкафом, потому что маме нужна была корзинка для белья. А ещё я вывалила всё содержимое рюкзака в изножье кровати, потому что не могла найти свой любимый ягодно-розовый текстовыделитель, который берегла для самых важных конспектов.

Милостивый Господь. У меня имелся любимый текстовыделитель, а Люсьен прошлой осенью побил школьный рекорд по точности передач на поле. (стоит отметить, что речь идёт об американском футболе, похожем на регби, т. е. где игроки бегают с мячиком в руках, а не пинают его, — прим.)

Мой незваный гость ничего не говорил, пока я молча паниковала.

Люсьен поднял мою книгу, перевернул и прочёл аннотацию сзади. Затем насмешливо выгнул бровь.

Я подошла к нему и выхватила книгу.

— Зачем ты в моей комнате? — потребовала я, наконец-то вернув себе дар речи.

— По большей части подумываю извиниться за камень, — сказал он низким и ровным голосом.

— По большей части?

Он пожал плечами и начал бродить по комнате.

— Я никогда не бывал в твоём доме. Хотел посмотреть, как тут.

— Мог бы воспользоваться входной дверью, — подметила я. Будь я чирлидером, я бы знала, как флиртовать. Я бы приняла душ, и мой блеск для губ подходил бы под мою пижаму. Я бы умела встряхнуть волосами, не повреждая шею, а он почувствовал бы желание поцеловать меня.

Но я не чирлидер. Я — это я, и я понятия не имела, как говорить с моим горячим соседом, на которого я запала.

Он остановился у моего стола и просмотрел мои CD-диски. Его губы изогнулись в усмешке.

— Destiny’s Child и Энрике Иглесиас.

— Ты не можешь просто врываться в мой дом и осуждать мои музыкальные пристрастия.

— Я не осуждаю. Я… заинтригован.

Вблизи он оказался ещё симпатичнее.

Погодите. Нет, не симпатичнее. Он великолепен.

Его волос были густыми, тёмными и немного волнистыми на концах. У него был прямой нос и высокие скулы, которые настолько красиво очерчены, что миссис Клаузер выбрала его в качестве модели для портрета на уроке рисования. Бекки Бантон сказала, что Люсьен снял рубашку, и миссис Клаузер пришлось десять минут подряд стоять перед своим вентилятором от приливов жара из-за климакса.

Конечно, Бекки также утверждала, что её дядя изобрёл школьные рюкзаки JanSport, так что к её заявлениям надо относиться скептически.

Люсьен был высоким, со спортивным телосложением, которое натягивало его поношенные джинсы и длиннорукавую кофту с эмблемой футбольной команды Нокемаута в такой манере, которая делала его похожим не на мальчика, а на мужчину.

Тут становится жарко? Мне самой нужен вентилятор от приливов жара?

Я ещё ни разу не занималась сексом. Я хотела, чтобы мой первый раз был с кем-то, кто заставит меня почувствовать себя героиней книги. С кем-то, кто может очаровать меня, заставить почувствовать себя особенной и хорошей. Не хочу, чтобы всё было потным и неловким на заднем сиденье древней Тойоты, как в первый раз Бекки.

Люсьен, с его мускулистыми предплечьями и романтическими волосами, заставил бы девушку чувствовать себя так. Особенной. Важной.

Как я должна встречаться с мальчиками из своей лиги, когда мне презентовали такой образец? Мои варианты для свиданий ограничивались старшеклассниками низшего уровня. Например, членами театрального кружка или более медленными участниками команды по бегу.

Но ни один из них не мог тягаться с моим великолепным соседом.

Дело не только в его внешности. Люсьен ходил по школьным коридорам со знающей уверенностью в том, что толпа перед ним расступится. Я же, напротив, сновала от просвета к просвету и вечно смотрела на чьи-то спины и плечи.

Люсьен откашлялся, и я моргнула.

Я смотрела на него очень долго. Достаточно долго, чтобы он присел на скамеечку в изножье моей кровати и уставился в ответ. Выжидающе.

— Ээ, хочешь газировки или типа того? — спросила я, не зная, что буду делать, если он согласится. Мои родители были внизу, и они точно заметят, если я потащу наверх две банки рутбира. В отличие от родителей из телика, мои всё замечали.

— Нет, спасибо, — сказал он, косясь на мою домашку по тригонометрии. Он поднял верхний листок, который я исписала повторениями фразы «Это идиотизм. Ненавижу математику» снова и снова.

Я выхватила лист из его руки и скомкала его за спиной.

Я умная. Это моя фишка. Посадите меня на урок английского, истории или естественных наук, и я была гарантированной отличницей. Но математика — это другая история.

— Я мог бы тебе помочь, — сказал он,