– Избавь меня от такого веселья! Для этого я слишком стар.

– Вы оба – старики-пердуны! – Настя бросила салфетку на стол. – Не хотите, ну и не надо! Тогда я поеду одна!

Она вскочила и решительным шагом устремилась к автобусу, который очень кстати подъехал.

– Настя! – крикнула Дайнека. – Постой!

– К черту! – гаркнула Настя и влезла в автобус, куда ее галантно пропустил прыщавый подросток.

– Оставь ее в покое, – посоветовал Вешкин. – Пусть едет. На нее сейчас хоть автомат наставляй.

– А если что-то случится?

– С ней? – Сергей перевел взгляд на автобус. – С этой ничего не случится. – Он помолчал. – По крайней мере, того, чего она сама не захочет.

Вешкин был прав. Дайнека сама знала об этом и потому успокоилась.

Дискотечный автобус уехал. Немного посидев за столом, Дайнека и Сергей вышли на приморский бульвар, вдоль которого тянулись бесконечные риминийские пляжи.

Сергей вдруг предложил:

– Давай-ка завернем в одно место…

Они перешли через дорогу и углубились в проулок, который вывел на оживленную улицу. У небольшого винного магазина стояли круглые столы, плетеные диваны и кресла.

– Я хорошо знаком с хозяйкой этого магазина. Ее зовут Татьяной, и она – русская. Выберем бутылочку местного вина и здесь же разопьем. – Сергей выдвинул кресла, и они сели за стол.

Была середина августа. Вечером по Римини уже гуляли холодные ветры. Дайнека поежилась. Вешкин укрыл ее пледом, который взял на диване:

– Так хорошо?

– Очень хорошо, – благодарно улыбнулась она.

К ним подошла хозяйка – сорокалетняя улыбчивая женщина с мягким украинским говором. Сергей представил их друг другу и попросил принести вина. Ему хотелось сухого, Дайнеке, напротив – сладкого.

Татьяна угодила обоим. В дополнение к вину она подала сырную тарелку, на которую положила грецких орехов и несколько видов сыра, в том числе овечий. Он понравился Дайнеке больше всего – овечий сыр превосходно сочетался с вином.

Итак, Дайнека и Сергей сидели посреди оживленной улицы, находясь в эпицентре всего самого интересного. Мимо, держась за руки, проходили пожилые немецкие парочки, все как один – в шортах. Педики с блуждающими глазами. По их ярким штанам можно было изучать таблицу цветов. Итальянские мужчины среднего возраста в поисках девушек: желательно славянской внешности и не старше двадцати пяти лет. По двое, по трое проходили малорослые недоросли с выбритыми висками, набриолиненными «бобриками» и козлиными бородами.

К столу подошла Татьяна и, присев чуть в стороне, проводила взглядом такую компанию:

– Вырождаются… Знаете, в Италии говорят: деды терпели лишения и строили светлое будущее. Отцы помнили эти лишения и сохраняли то, что построили деды. Сыновья забыли и стали все разрушать. – Она повернула голову к гостям. – Еще чего-нибудь принести?

– С нами посиди, – попросил Вешкин.

– Ну кто поверит, что ей восемьдесят шесть лет? – проговорила Татьяна, глядя куда-то в сторону.

Неподалеку от них сидела хрупкая женщина: прямая спина, длинная шея, красивые пепельные волосы, убранные в объемный пучок. Загорелое, без морщин лицо с глянцевым лбом, в ушах тяжелые антикварные серьги. Она курила сигарету через янтарный мундштук и пила сухое белое вино.

Сергей Вешкин и Дайнека переглянулись.

– В самом деле – восемьдесят шесть?

Женщина чуть слышно сказала:

– Domani… Domani…

– Что это значит? – спросил Вешкин.

Дайнека перевела:

– Завтра… Завтра…

– Завтра она уезжает на свою виллу на Сицилию, – объяснила Татьяна. – Франческа – миланская аристократка, приходит сюда после ужина и выпивает по два бокала вина. Ее все вокруг раздражает.

– Вы знакомы?

– Иногда разговариваем. Конечно, когда этого захочет она. – Татьяна понизила голос. – Знакомые называют ее principessa.

– Принцесса по-итальянски. Или можно сказать – княгиня. – Дайнека изучала взглядом Франческу.

Сергей Вешкин изумился:

– Надо же! Настоящая живая принцесса.

– Тш-ш… Она может услышать, – прошипела Татьяна.

– Domani… Domani… – проговорила Франческа, полностью погруженная в свои мысли.

– Она приезжает в Римини всегда первого августа. Каждый год, начиная с младенческого возраста. Потом едет на Сицилию, потом в Париж или в Милан. А я вот о чем думаю: каково это – жить не работая? – Татьяна пожала плечами. – Всю жизнь только и забот – тратить деньги, ухаживать за собой и перемещаться по миру, ничего не желая. Вот сидит она, смотрит на людей, морщится, закрывает уши руками, а сама себе шепчет: «Домани, домани… Завтра я отсюда уеду. Скорее бы…»

– То, что для нас развлечение, – проговорила Дайнека, – для нее – привычка, не приносящая удовольствия. Послезавтра она так же будет сидеть на террасе на Сицилии, смотреть на море и шептать: «Due settimane… – всего две недели – и я буду в Милане». – Дайнека вздохнула. – Это ли не мука? Это ли не одиночество.

– Старуха каждый день меняет свои украшения. И все – сплошь старинные. Сама мне как-то хвалилась.

– И со всем этим добром она проживает в отеле? – спросил Вешкин.

– У нее собственная вилла. Но, когда перед отъездом дом консервируют, последнюю ночь она проводит в отеле.

Франческа докурила свою сигарету, допила второй бокал, попрощалась и отправилась к набережной. Она была хороша: стройная, в пестрых брюках и голубой трикотажной кофточке. Со спины ее возраст немного выдавала поясничная зона, по-старушечьи смещенная к талии. В остальном ей можно было только завидовать.

* * *

Поздно вечером, сквозь дрему, уже засыпая, Дайнека услышала вежливый стук.

Она встала с постели и приблизилась к двери:

– Кто там?

Ей по-итальянски ответил мужчина:

– Это портье.

Дайнека перешла на итальянский язык:

– Что вам нужно?

– У администрации отеля есть для вас предложение.

– Но я уже сплю…

– Прошу меня извинить. – Из коридора послышались шаги, которые стали удаляться.

Поддавшись любопытству, Дайнека открыла дверь и выглянула, чтобы увидеть, кто с ней говорил. Она и вправду увидела портье с ресепшена. Рядом с ним в сторону лифта шагала Франческа.

– Постойте! – Ни в тот момент, ни потом Дайнека не могла себе объяснить, почему она так поступила.

Портье обернулся:

– Простите, синьорина. Я бы не осмелился побеспокоить вас в такой поздний час, если бы не особые обстоятельства. Дело в том, что наш особенный гость, – он указал на Франческу, – принцесса Барберини-Колонна ди Скьяра всегда останавливается в одном и том же номере…