сын с семьей. У меня, Вера, трое сыновей, три внучки и один внук, такой я старый, — внезапно добавил Шариф Камаль.

Вера только махнула рукой, мол, какая мелочь трое детей и четверо внуков. В действительности о количестве взрослых детей она знала и догадывалась, что у тех должны были быть свои дети. Поэтому это признание Шарифа на фоне роскошного Кадиллака не произвело на нее должного впечатления.

Зато автомобиль ее впечатлил, она представила себя, едущей в этой машине с развивающимися волосами на фоне голубого моря, рядом с Шарифом и ей стало весело хотя бы потому, что море она видела только из самолета, когда летела в Каир.

Увидела такую машину — увидит и море, — решила Вера. Она бы в этот момент не очень удивилась, если бы ей кто-то сказал, что она окажется на Средиземном море через пару недель. И не просто будет ехать по набережной Александрии в роскошном Кадиллаке, но и поплывет по морю со своим принцем на настоящей парусной яхте.

Потом они немного покатались по вечернему Каиру, и Вера ловила завистливые взгляды из соседних автомобилей. Долго бродили по какому- то парку, освещенному многочисленными фонариками на деревьях. Вере нравилось просто гулять с генералом, слушать его рассказы о стране, в которой они находились, и о других странах, в которых он бывал. Поэтому Вера отказалась от приглашения посетить какой-нибудь ресторан, сказав, что уже поужинала и есть не хочет, и попросила лучше продолжить прогулку и, если рядом есть еще красивые места, она с удовольствием их посетит.

— Давай съездим к пирамидам — предложил генерал — правда сейчас там темно и ничего толком не увидишь. Однако в этом есть и определенные плюсы, отсутствие туристов позволяет услышать пустыню и подышать ее воздухом.

Вера уже видела пирамиды, советских специалистов возили туда на экскурсию. Они впечатлили ее своими размерами и толпой туристов. Поехать туда вечером наверно совсем другое дело, тем более с Шарифом. Поэтому она с удовольствием согласилась.

Мощная машина быстро вырвалась из освещенного центра города и устремилась куда-то в темноту. Внезапно Вера впервые за все время пребывания в Египте почувствовала, что замерзает. Она вспомнила школьные уроки географии и поняла, что они въезжают в пустыню, где, как известно, днем очень жарко, а ночью холодно. Во всяком случае, в декабре.

Вера только решала сказать своему спутнику, что она замерзла, как внезапно из отделанных каким-то красивым деревом воздуховодов этого шикарного авто подул теплый воздух, который казалось, накрыл ее теплым одеялом.

— Так, наверно лучше — услышала она голос Шарифа — сейчас в пустыне прохладно и я вижу, что ты немного замерзла.

Вера ничего не ответила, только благодарно кивнула. Они остановились, где-то на обочине шоссе. Генерал из багажника автомобиля достал мягкий пушистый плед и накинул его на Веру, только потом выключил двигатель и фары.

Южная, черная темноту сразу окутала все вокруг. Небо, наверное, было покрыто тучами, поэтому ни луны, ни звезд не было видно. Вере стало немножко не по себе, и она интуитивно подвинулась поближе к Шарифу Камалю, и только почувствовав его плечо, успокоилась. Так они сидели довольно долго, слушая шуршание песка и дыхание друг друга. Наконец генерал в темноте обнял Веру и умело нашел ее губы своими губами. Вера и не думала сопротивляться, наоборот, ей было очень приятно, и она была готова сидеть в объятиях своего парня хоть до утра.

Шариф Камаль всегда пользовался успехом у женщин и имел большой опыт общения с ними, и уже понял, что сейчас он может добиться от Веры чего угодно. Но на эту девчонку он имел другие виды. Оторвавшись от ее губ и шеи, которую до этого тоже покрывал поцелуями, тихонько спросил, где она собирается встречать Новый 1961год, который наступит буквально через пару недель.

Ничего не понявшая Вера в темноте пожала плечами и не нашла ничего лучшего, как сказать, что мечтает встретить праздник с ним — Шарифом Камалем.

— Знаешь, Вера — тихим, проникновенным голосом сказал генерал — в Египте этот праздник особенно не отмечают, но у нашей семьи есть обычай. Каждый Новый год мы все встречаемся в доме моего отца в Александрии, так повелось давным-давно. И я тебя приглашаю встретить этот Новый год в доме моей семьи, вместе со мной.

От этих слов на Веру напал ступор, и она не нашлась, что ответить. Уж очень неожиданным было такое приглашение. Впрочем, Шариф и не торопил с ответом. Только, наверное, через минуту, переварив услышанное, Вера взволнованно спросила — в качестве кого я приеду к твоим родителям?

Послушав ответ Шарифа, она не поняла английское слово bride (невеста), но почувствовала это по интонации, и отчаянно покраснев, к счастью, незаметно в темноте, попросила уточнить, что означает это слово. Пришлось арабскому плейбою применить к советской комсомолке другое значение русского слова «невеста» на английском языке, как best girl.

Ну, вот он этот шанс, о котором жена военного атташе СССР говорила как об одном из миллиона — стало доходить до Веры. Наверное, ее зовут замуж. Но Шариф же не сказал ей ни слова любви, а просто пригласил в дом своих родителей. Похоже, в качестве своей невесты. Может, у них так принято и это есть предложение руки и сердца. Но ведь сначала надо было узнать, любит ли она его, или он не привык у себя на востоке спрашивать мнение женщин. Все должны быть счастливы, получив подобное предложение. Такие вопросы крутились в мозгу Веры, и она пока не знала на них ответа.

Молчание затягивалось, и Шариф Камаль внезапно почувствовал довольно сильное волнение. Он ясно понял, что боится получить отрицательный ответ. После смерти жены его отношения с женщинами в Египте, Ливане, Англии были довольны простыми, они знали, что ему от них надо. Выбирал он таких дам, которые не претендовали на его свободу, а вполне удовлетворялись харизмой, подарками, деньгами или его связями в высших военных органах страны. Поэтому слово «нет» Шариф Камаль от женщин слышал редко.

Наконец, Вера заговорила. С нервным смешком поинтересовалась, когда она стала bride для Шарифа Камаля. Тут Шариф понял, что его приглашение посетить дом родителей, которое любая египтянка поняла бы и приняла бы без лишних слов, слишком прозаично для двадцати пятилетней девушки, воспитанной в совсем других идеалах, чем он. Надо было срочно исправлять допущенную ошибку.

— Вера, я влюбился в тебя, как только увидел в первый раз. Помнишь, в машинном зале, когда ты наехала на меня на стуле.