А вот и решение проблемы найдено! Настя купила около расположенного недалеко универсама три гвоздики, а в самом универсаме ей удалось приобрести килограмм овсяного печенья. Затем в киоске «Союзпечать» девушка нашла открытку к Восьмому марта. Праздник вообще-то уже прошел, но ничего, лучше поздравить поздно, чем никогда!

Старушки, как Настя установила в ходе своего наблюдения, покидали стратегически важный объект, то есть скамейку, в промежутке между половиной первого и часом дня – кто-то отправлялся готовить обед для внуков, кто-то собирался прилечь и отдохнуть. В тот день бабушки разошлись без двадцати час.

Марья Прокофьевна обитала на первом этаже, и ее окна выходили во двор, что позволяло старушке наблюдать за всем, что происходит около подъезда. Настя позвонила в дверь квартиры и через несколько секунд услышала шаркающие шаги. Марья Прокофьевна внимательно изучала Настю в «глазок», потом приоткрыла дверь, забранную на цепочку, и осторожно спросила:

– Вам кого?

– Уважаемая Марья Прокофьевна! – произнесла бодрым голосом Анастасия. – Я – представитель военкомата, в мои обязанности входит поздравить всех женщин – участниц Великой Отечественной войны с прошедшим праздником Восьмое марта и вручить подарки.

Заслышав о подарках, Марья Прокофьевна утратила бдительность, сняла цепочку и распахнула дверь. Настя увидела на пороге невысокую, чуть сгорбленную старушку в темно-синем платье и с аккуратно уложенными седыми волосами, скрепленными на затылке костяным гребнем.

Настя вступила в узкий коридорчик. Марья Прокофьевна пригласила ее на кухню, где предложила выпить чаю («настоящий цейлонский, мне Лидочка принесла, соседка, отличная женщина!»). Настя, конечно же, не отказалась и ловко перевела тему разговора на ту самую добрую соседку Лидочку.

– Она со своим мужем так мучается! – заявила Марья Прокофьевна. – Степан неисправимый юбочник, жену свою не ценит. Часто вроде на дачу ездит, а кто знает, куда он на самом деле направляется? Наверняка у него любовница имеется, и не одна. Недавно вон что было: заявилась к нему молодая деваха, твоего возраста, и стала стучать и звонить в дверь. Точно его молодуха! И до того бесстыжая – пожаловала прямо домой! Ну, я сразу же Лидочке и звякнула, благо она недалеко работает – в шестой поликлинике, тут, за углом...

Настя тактично умолчала о том, что той самой «девахой» была она сама. Хорошо, что Марья Прокофьевна ее не узнала. Новоявленная сыщица поддакивала старушке, прихлебывала жидкий чай и осматривала кухню. Затем спросила, можно ли воспользоваться туалетом, и вышла в коридор. Старушка копошилась на кухне, а Настя огляделась. Где же хозяйка держит ключи? В глаза Насте бросилась небольшая деревянная доска, висевшая за холодильником, – там, на гвоздиках, поблескивало несколько связок. Только вот какая из них от квартиры Хрипуновых? Девушка присмотрелась и увидела приклеенные над каждым гвоздиком бумажки, на которых корявым старческим почерком были выведены фамилии. «Ивановы», «Зюзины», «Борько»... «Хрипуновы»!

Девушка осторожно сняла с гвоздика нужную связку и опустила ее в карман. Вот она и стала воровкой! Но ключи придется вернуть, причем сразу же после того, как она побывает в квартире патологоанатома, ведь старушка может хватиться пропажи. Настя уже все продумала – она якобы «забудет» у Марьи Прокофьевны шарф и под вечер вернется, чтобы забрать его, а заодно повесит ключ на гвоздик.

Сердечно поблагодарив старушку, Настя сказала, что ей, к сожалению, пора: необходимо навестить и других ветеранов. Марья Прокофьевна поинтересовалась:

– А к Первомаю подарки тоже будут разносить?

– Я обязательно сообщу вам об этом, – заверила ее Настя и распрощалась. Шарф остался висеть на вешалке, девушка запрятала его под шубу Марьи Прокофьевны так, чтобы старушенция не сразу обнаружила.

* * *

Девушка вышла из подъезда – настырная соседка смотрела в окно и даже махала Насте рукой. Пришлось помахать в ответ и направиться к соседнему подъезду. Выждав несколько минут, Настя осторожно вернулась в подъезд – Марья Прокофьевна отвлеклась и за происходящим во дворе не наблюдала. Поднимаясь по лестнице, девушка столкнулась с какой-то супружеской четой и наконец оказалась около квартиры Хрипуновых. Сердце билось как бешеное. Конечно, ведь сейчас она переступит не только порог чужого жилища, но и тонкую грань, отделявшую ее от мира преступников! Но так Настя поступает не для личного обогащения, ведь обкрадывать Хрипуновых она не собирается, а только ради того, чтобы разоблачить людей, виновных в смерти ее отца и мамы.

Настя на всякий случай позвонила в дверь – кто знает, ведь Степан Игнатьевич или Лидия Мироновна могли вернуться в то время, пока она пила чай у Марьи Прокофьевны. Пронзительный звонок разнесся по квартире патологоанатома, но дверь никто не открыл. Значит, путь свободен!

Замок тихо щелкнул, створка раскрылась, и девушка проскользнула в темный коридорчик. Первым делом она взглянула на часы – без пяти два. Лидия Мироновна работает обычно до четырех, дома окажется в начале пятого. Степан Игнатьевич вернется на последнем автобусе, то есть после восьми. В ее распоряжении два часа. Их, надеялась Настя, хватит, чтобы отыскать протокол вскрытия.

Она сняла сапоги и осталась в толстых носках. Не забыть бы потом вытереть грязь, оставшуюся в прихожей – у хозяев не должно зародиться подозрение, что в их отсутствие кто-то побывал в квартире. Настя прошлась по комнатам – их три, все небольшие, типичная планировка хрущевских времен. Итак, где ей начать обыск?

Девушка открыла книжный шкаф и стала методично вытаскивать и трясти книги одну за другой. Занятие было трудоемким, на него у Насти ушло почти полчаса. Она обнаружила старые открытки, фотографию Лидии Мироновны в купальнике (зрелище, прямо скажем, не самое эстетичное), несколько прокомпостированных трамвайных билетов и даже мятый рубль. Но протокола не было.

Будь она на месте Хрипунова, то куда бы спрятала досье? Вряд ли положила бы на видное место, ведь ревнивая супруга могла запросто найти. Настя раскрыла дверцу кладовки. Да, чтобы обшарить все закоулки, ей понадобится не два часа, в два дня! И все же девушка принялась за обыск.

Ей не повезло – Настя задела рукой банку с солеными огурцами, та полетела вниз и разбилась. Этого только не хватало! Девушка устремилась в ванную, схватила ведро и тряпку и бросилась обратно в кладовку. Осколки и огурцы придется взять с собой, не оставлять же их в помойном ведре в квартире! Настя вскрикнула, почувствовав, что порезалась. Какая же она неловкая! У нее оставалось меньше часа, а она устроила в кладовке погром и забрызгала кровью гладильную доску!

Настя отправилась на поиски домашней аптечки и обнаружила ее в платяном шкафу, стоявшем в супружеской спальне. Девушка залила рану зеленкой, залепила лейкопластырем и обмотала бинтом. Так-то лучше!

В тот момент, когда она закончила манипуляции с порезанным пальцем, до Насти донесся какой-то шум. Еще до того, как девушка сообразила, в чем дело, в прихожей раздались голоса. Хозяева вернулись!