— Да, здесь не так далеко от Ново Гиевнова, село Наталка. Там все и родились, а как взрослые стали, переехали в город, кто куда, в Лакинск, Ново Гиенов, Мефодиев, вообщем разбрелись по всей области.

— Да, интересная история. Ладно, давай собираться, пора работать, по дороге остальное расскажешь.

Она встала, одела кобуру под пиджак, передернула затвор пистолета, Коновалов разглядывал его, Квятко, заметив это потрясла им и сказала:

— Это наградной «кольт», за службу дали.

Это была ценная информация, Коновалов усмехнулся про себя ничего не подумав. Они вышли из дому, и как-то само собой так получилось, что пошли по аллеи тополиной, которая пролегала вдоль озера.

— А чего тебя так моя тетка заинтересовала? — Спросил Коновалов.

— Скорее не она, а машина, которую она арендовала у твоего друга Семёнова, помнишь, то красное «пежо»?

Коновалов снова вспомнил, как в них стреляли, мурашки пробежали по коже.

— Наверняка не одна она арендовала этот автомобиль. — Заметил Петр.

— Это да, но я проверяю всех.

— И что у нас одно «пежо» в городе?

— Представь себе одно. И это то самое, из которого стреляли, я осмотрела его, там есть следы от моих пуль, я все же в автомобиль попала.

«Зачем тети Любе на меня покушаться, бред какой-то» — подумал Коновалов. Тётю помнил только из детства. Она иногда навещала их семью, приносила всякие гостинцы: фрукты, конфеты. Она была круглолицая, полная и очень улыбчивая. Любила Коновалова тискать в раннем его детстве, чем вызывала в нем неприязнь. Но это давно все было. Если бы он сейчас ее встретил, наверное, и не узнал бы.

— Ну и что это за Общество, которое Кобякова возглавляет?

Вопрос Квятко отвлек Коновалова от собственных мыслей и от очередного провала в воспоминания, а ему нравилось именно проваливаться в воспоминания эпизодов не такой уж и длинной собственной жизни. Но он ответил:

— Я думаю это уже старческое. Тёте 65 лет, и она вдруг вспомнила, что Кобяковы последние представители народности вергизов. Во всяком случае, в Новом Гиенове. Вот она и решила узнать об этом народе как можно больше.

— И как, узнала?

Опять Коновалов задумался. А Юлия как бы и не ждала ответа, просто наслаждалась летним утром и сочным воздухом. Она даже села на лавочку и откинула голову, закрыв глаза, навстречу солнечным лучам.

— Ее усилиями Общество начало жить. Она нашла и других вергизов по области. Они часто собираются на всякие тусовки, кстати, и вот этот ежегодный фестиваль «Ненармунь», ее инициатива. Она собрала много всяких материалов, даже язык вергизов изучила, хотя он и мертвым считается.

Последняя фраза как-то заинтересовала Квятко, она спросила:

— Чем он так примечателен?

— На нем Ненармунь говорит.

— Как она может говорить? Она же птица.

— Она необычная птица, мифическая. Она участвовала в сотворении человека. Так мордвины считают.

Коновалов присел рядом с Юлией Борисовной. Она сложила руки на груди, и Петр невольно залюбовался ее прекрасным профилем. Юлия чувствовала его взгляд, но ничуть не смутилась, а опять задала вопрос:

— Слушай, а что общего у Любови Кобяковой и Бобкова, просто я видела автомобиль, который она арендовала у Семёнова рядом с домом Бобкова.

Коновалов сделал круглые глаза, он как-то не подумал о том, что Юлия может и не знать всех родственных связей его, поэтому уточнил:

— Она жена Бобкова, просто не захотела менять фамилию.

— О, наш знакомый.

Вдруг сказала Квятко и указала на человека, нелепо размахивающего руками при ходьбе и двигающегося по параллельной аллеи вдалеке. В нем Петр узнал Дракон-Драконова.

— Пойдем, перехватим его. — Предложила Юлия Борисовна и тут же поднялась со скамейки.

Профессор сам уже их заметил и остановился, ожидая, когда они приблизятся. Выражение лица его было какое-то расстроенное, и Квятко сразу обратила на это внимание.

— Что случилось, Борис Петрович? — Спросила Юлия Борисовна

— Клавочка пропала, жена моя. — Беспомощно пожал плечами Дракон-Драконов.

— Давно ее нет? — Уточнила Квятко

— Вчера ушла на собрание в Союз, и до сих пор ее нет. Я уже всех подруг ее обзвонил, никто ничего не знает.

— А в Союзе что сказали?

— Бобков говорит, что она после заседания пошла домой.

Они уже втроем шли медленно по аллеи и выходили на шоссе ведущем мимо озера, когда рядом с ними приостановился полицейский «уазик». Из окна показалась вихрастая башка Степана:

— У нас труп, Юлия Борисовна! Маньяк опять объявился! — С каким-то странным энтузиазмом сообщил он. Квятко велела всем сесть в «уазик». На этот раз труп обнаружили рыбаки на дальней оконечности берега озера, где не так часто бывали люди и довольно обильно рос ивняк. В кустах, на небольшой полянке, в траве, лежала абсолютно голая, молодая женщина, ее густые, черные волосы разметались по сторонам, грудь ее пересекали три кровавых шрама, как от удара палашом или саблей, в правой руке она держала какой-то букет красных цветов, ноги ее были оплетены узкими полосками из коры березы. На месте копошились эксперты, двое полицейских ограждали место преступления лентой.

Квятко, Петр и Степан вылезли из машины. Рядом с ограждением стояли два рыбака в брезентовых плащах и панамах, один из них сказал: «Келе». Юлия Борисовна не сразу обратила на это внимание, осматривая труп, и вдруг все услышали пронзительный крик, донесшийся из «уазика»: «Клаваааа!» Дракон-Драконов довольно резко вылетел из «уазика» и бросился к трупу женщины, но тут же повис на руках полицейских и как-то скрючившись, заплакал. Юлия велела отвезти его домой, спросила у экспертов, когда женщину убили, те сказали, что примерно часов семь назад, это значит, примерно, часа в два ночи.

— Так, Степан, опроси свидетелей, каких найдешь, осмотри здесь все, а мы к Бобкову. — Распорядилась Квятко и вместе с Коноваловым отправилась в офис к председателю Союза спасения.

Некоторое время шли молча, но потом Юлия Борисовна нарушила молчание:

— Может мне твою тётю арестовать?

— Зачем?

— Ну, она арендовала «пежо» в то время, когда в нас из него стреляли.

Коновалов равнодушно пожал плечами,