давая понять, что ему все-равно. Офис Союза располагался в ДК «Авангард». Фойе дома было выложено мраморной плиткой и со всех сторон застеклено, так что казалось, когда попадал внутрь «Авангарда», находишься в аквариуме. Две стальные лестницы с пластиковыми перилами вели на второй этаж, где располагались разные кабинеты и большой зал. Квятко уже наводила справки и знала, что Союз арендовал весь второй этаж. На входе их встретили два мускулистых охранника в черных костюмах и такого же цвета галстуках, на лацканах у них был пришпилен значок Союза, а в ушную раковину вставлен маленький микрофон рации. Лица у них были суровые и непроницаемые, удостоверение Квятко их не убедило и они звонили шефу, чтобы спросить, пропускать гостей или нет. Тот дал добро. Они поднялись на второй этаж, кабинет Бобкова было найти не сложно — он находился в самом начале коридора. Председатель был не один: за длинным столом с правой стороны от него сидел Щербаков в костюме серого цвета.

— О, Анзор Витальевич, не ожидала вас тут застать. — Сказала Квятко вместе с Коноваловым, присаживаясь по другую сторону стола. Щербаков слабо улыбнулся, сообщил как-то вяло, что вот, мол, зашел к старому другу.

— И давно вы знакомы? — Поинтересовалась Юлия Борисовна.

— Да со школы. В одном классе учились.

— А у вас какое-то дело, Юлия Борисовна? — Поинтересовался Бобков

— Хотела у вас узнать о вашей посетительнице или члене Союза, неважно как ее назвать.

Бобков превратился в само внимание, это было видно по тому, как напрягся его лоб и на нем появился ровный ряд морщин.

— Я имею в виду Клавдию Дракон-Драконову, она вчера ушла от вас и пропала. Вы не можете мне сказать, что за мероприятие вчера проводилось в вашем Союзе?

Бобков еще больше наморщил лоб, как бы припоминая о ком, идет речь, наконец, вспомнил:

— Дракон-Драконова? А Клавочка! Я как-то просто уж и забыл, что она жена нашего профессора дорогого Дракона-Драконова. Она вчера была на курсах массажа. Ушла где-то около пяти вечера. Сегодня придет снова. — Он выдвинул ящик стола, достал красную тетрадь, посмотрел ее и продолжил. — Ну, вот завтра у нее в 13.00 кружок кройки и шитья. У нас все чем-то заняты, мы никого не оставляем своей заботой.

— Вы же Ненармунь ждете. — Решила напрямую заявить Квятко.

Бобков с Щербаковым удивленно переглянулись и Анзор Витальевич сказал:

— Юлия Борисовна, Ненармунь это просто красивая легенда, не больше. В Союзе изучают предания предков, есть курс краеведения, но он познавательный.

— Наша главная цель — устроить жизнь членов Союза как можно более разнообразно. — Добавил председатель.

— Ну да, за неимением религиозного стимула отвлечь их от мыслей о смерти другими придумками — Вдруг вмешался в разговор Коновалов.

Повисла тягостная тишина, нарушил ее Щербаков:

— А чего вы, Юлия Борисовна, собственно интересуетесь именно Клавдией?

— Убили ее. Тело утром нашли на берегу озера в камышах.

— Четвертая жертва. — Задумчиво изрек Анзор Витальевич, он как будто не удивился этой вести.

— А что-то необычное было? — Поинтересовался Бобков.

Квятко не находила смысла это скрывать, поэтому ответила на этот вопрос:

— Ноги у нее берестой обернуты, и пучок цветов каких-то в руке был зажат.

— Келе. — Почти хором сказали Бобков и Щербаков.

Квятко хотела узнать у них, что это за келе такое, слышала слово это уже второй раз, но не успела — в кабинет заглянул охранник и, обращаясь к Бобкову сказал:

— Там вас жена ищет.

Бобков как-то весь встрепенулся и, попросив прощения у следователя, побежал к жене. Щербаков неодобрительно покачал головой:

— Вызовите его повесткой на допрос. — Посоветовал он.

Квятко ничего не ответила, с Коноваловым они вышли из кабинета и отправились в управление, где их должен был ждать Степан. Оказавшись на улице Коновалов не обращаясь ни к кому пробормотал:

— Все это религиозные и языческие выдумки. Все метание ума человеческого.

Квятко уловила его ворчание и не оставила без внимания:

— Я наслышана о твоих умонастроениях Петя. — Заявила она. — Ты что же ни во что не веришь?

— При чем здесь веришь или нет. У меня просто есть своя теория по поводу всего. Она может не такая уж и оригинальная, но все же такая вот моя.

Налетел сильный, но теплый ветер со стороны озера, копна черных волос Квятко туго затянутых в хвост метнулась вбок.

— Может, просветишь?

Они шли не спеша по главной улице города в сторону Управления белые колоны которого уже виднелись из-за угла улицы, в том месте, где она поворачивала резко на север и вела к областному центру городу Лакинску.

— Ты вот фэнтези любишь? — Начал издалека Коновалов.

— Я похожа на подростка? — Рот Квятко скривился в презрительной улыбке.

— А вот наши далекие предки фэнтези не читали, они им жили. Мифами все это называлось, и они считали это реальностью. Одни все это придумывали, с более буйной фантазией, только, что в книги не записывали, хотя, когда и записывали, а другие верили. Вон, египтяне четыре тысячи лет верили в то, что душа после смерти долго путешествует, а потом снова тело обретает и вечно живет, в наслаждениях и радости. А потом раз, и перестали верить в это, а стали думать, что просто душа ничего не обретает, растворяется в воздухах. И все. Т. е. другие поколения, другие фантазии ума и все это назвали кризисом духовным.

— И что? Где Египет, где мы. — Недоумевала Квятко.

— Истории про Ненармунь по своему происхождению, такие же, как и египетские. У наших предков тоже фантазия была развита, будь здоров как, такое напридумывали.

В этот момент они уже подходили к монументальному зданию Управления, и навстречу им из его недр выходил беззаботный Степан Комов. Он жевал бутерброд, и как всегда из-под полы короткого пиджака у него торчала кобура с пистолетом.

— Приветствую вас Юлия Борисовна и Петр Николаевич! — Церемонно поздоровался он

Они оба поднимались по высоким ступенькам, и Квятко на ходу спросила Комова:

— Какие новости Степан?

— По ходу я нашел того, кто украл