– Нет, потому что остальные соперники отказались выходить. Тогда наши провели для них несколько показательных поединков и мастер-класс по боевому самбо.

– А по стрельбе были соревнования?

– По стрельбе наши тоже победили. У Кольки дома до сих пор кубок на полке стоит и пятилитровая фарфоровая бутылка из-под пива. На ней изображена картина Рембрандта «Ночной дозор». Только пива внутри уже нет: мы как-то решили попробовать и все выпили.

Владимир рассказывал с явным удовольствием, но Ларе показалось, он радуется не тому, как наши полицейские выступили за границей, а тому, что она не только согласилась пойти с ним в кино, но и пришла, а теперь сидит рядом и улыбается.

Комедия, кстати, была не очень смешной.

Гущин доставил Лару до самого подъезда, намекал на чай или кофе, но девушка сказала, что взяла на дом работу и ей надо обязательно ее выполнить. Вообще же Владимир оказался вполне приятным в общении человеком, приветливым, хотя, может быть, слишком простым. Хуже всего, конечно, было то, что при расставании он признался Ларе в любви.

Признался неуклюже. Сначала поинтересовался, верит ли Лара в любовь с первого взгляда. Та ответила, что не имела счастья это испытать. После чего Владимир, тяжело вздохнув, посмотрел на дверь парадного, словно пытался усилием мысли открыть ее и прошмыгнуть в дом. Но створка была тяжелая, металлическая, да еще с кодовым замком.

– А я тебя люблю с первого мгновенья, как увидел, – произнес Гущин и попытался взять в свои ладони руку Лары.

Но она только сильнее прижала к себе сумочку.

– Мне остается только надеяться… – опять вздохнул Владимир. – У тебя же, как я понимаю, никого нет?

– Нет, – покачала головой Лара.

И покраснела, потому что сказала не совсем правду.

На столе лежал букет роз. Букет был большой, а розы крупные. Лара подошла, взяла цветы в руки и поднесла к лицу. Вдохнула аромат, зажмурилась. Сняла оберточный пакет, оглянулась вокруг, желая обнаружить, что можно использовать в качестве вазы, и только тогда заметила лежащий на поверхности стола сверточек из яркой бумаги, перетянутый розовой ленточкой, а рядом поздравительную открытку из плотного картона. Раскрыла ее – зазвучала электронная мелодия, механический голос запищал:

– Happy birthday to you, happy birthday to you…

Внутри открытки имелось пожелание, сделанное фиолетовым фломастером: «Счастья и любви!»

Лара вернула букет на стол, взяла сверток, развязала ленточку и увидела прямоугольную бархатную коробочку. В ней лежала светлая цепочка с овальным кулоном из того же металла. По окружности овал был усыпан алмазной крошкой, а внутри находился ограненный василькового цвета камень. Лара взяла украшение в руки, камень стал переливаться оттенками голубого. Понятно, что это подарок от руководства банка, но вряд ли сапфир: Лара слышала, что теперь бывают искусственные драгоценности, которые зачастую смотрятся не хуже настоящих.

Раздался звонок телефона.

Лара сняла трубку и услышала голос секретарши Ломидзе:

– Петр Иванович ждет вас прямо сейчас у себя в кабинете.

Ломидзе был не один. За столом для заседаний расположились и другие члены правления: Крошин, Оборкина, Чашкин. Все улыбались. А когда хозяин кабинета поднялся, все тоже встали. Петр Иванович поздравил Лару с двадцатисемилетием, уточнив, что это возраст, который всякая женщина еще не боится называть вслух, а такой девушке, как Лара, вообще лет сто еще не надо будет ничего бояться. Он вручил цветы, сообщил, что им подписан приказ, в котором именинницу премировали суммой в размере ее должностного оклада, а кроме того, банк сделал еще один подарок – оплатил праздничный вечер, который состоится в уютном ресторанчике, выбранном ею. Лара ничего не выбирала, но сообразила: скорее всего, место проведения торжества указала Ада Семеновна, а начальству главбух доложила несколько иначе. Потом Ломидзе сказал, что все остальные подарки каждый уже вручит от себя лично, но только вечером. Все пожали имениннице руку, а Оборкина расцеловала свою заместительницу в обе щеки. На сем поздравления закончились.

И только когда женщины возвращались к своим кабинетам, Лара вдруг вспомнила о кулоне. Тут же рассказала о нем Аде Семеновне и поинтересовалась, кто мог положить букет с коробочкой на ее стол. Оборкина пожала плечами и захотела немедленно увидеть украшение. Потом долго рассматривала подарок, красота кулона ее восхитила, и Ада Семеновна усомнилась, что держит в руках бижутерию. Затем сказала, что в кредитном отделе есть сотрудница, работавшая в свое время в ювелирной фирме, следовательно, разбирающаяся в таких вещах, связалась с ней по телефону и попросила срочно явиться в кабинет заместителя главного бухгалтера.

Ждать пришлось недолго, не более пяти минут. Все это время Ада Семеновна рассматривала украшение, поднося его к глазам, разглядывая грани камня, и наконец заявила:

– Вещь явно дорогая.

В кабинет вошла подчиненная Артема Чашкина. Услышав просьбу Оборкиной – оценить вещицу, – женщина взяла в руки коробочку, и глаза у нее округлились. Потом она опустилась за стол, включила настольную лампу и стала вглядываться.

– Как ты думаешь, – поторопила ее Ада Семеновна, – сколько этот кулончик может стоить?

– Не кулончик, а колье, – поправила сотрудница. – Работа уникальная, и сделана вещь не в России. Белое золото, бриллианты, сапфир. Причем сапфир – чудо как хорош. Сначала я подумала, что драгоценность от «Булгари» или «Тиффани», но теперь склоняюсь к тому, что изделие «Ван Клиф». Хотя… – Женщина бросила взгляд на коробочку. – Упаковка явно не отсюда, не от этого украшения. А вообще, вещица из Европы. У бриллиантов традиционная огранка по пятьдесят семь граней, их общий вес около пяти каратов. По сравнению с камнем – мелочь. Потому что сапфир на вид около пятнадцати каратов и без изъянов, без вкраплений, помутнений… Редкий камень!

– Так сколько? – настаивала главный бухгалтер.

Сотрудница пожала плечами, продолжая разглядывать колье.

– Ну, думаю, где-нибудь в районе ста – ста пятидесяти тысяч евро. Но в Европе, в фирменном салоне, украшение могло выставляться за куда большую сумму. В Японии предпочитают более темные сапфиры…

– Нас не Япония интересует, – не дала ей договорить Оборкина, – а то, как вещь сюда попала.

Вопрос был обращен уж точно не по адресу.

Сотрудница вскоре удалилась, с видимым усилием буквально заставив себя встать и уйти: выпускать из рук красивую и дорогую вещь ей явно не хотелось. После ее ухода Ада Семеновна заявила, что колье могли подарить лишь два человека – либо Чашкин, либо Ломидзе.

– Я склоняюсь к тому, что это Петр Иванович на тебе завис. Потому что откуда бы у Чашкина быть таким деньгам? – сказала главбух и задумалась. – Хотя, кто знает, может, провернул какую-нибудь аферу или взял у кого-то в залог, не зная настоящую цену.