– Говорила, да.

Эдна пожала плечами.

– Ну, тогда мы все сделали.

– В таком случае я не понимаю, ради чего вы все еще тут маетесь, – улыбнулась я и тоже пожала плечами. – Что же вы не пошли домой? Уверена, что у леди Хардкасл на этот счет не возникнет никаких возражений.

– Спасибо, мисс Армстронг, – обрадовалась мисс Джонс. – Нашей маме нравится, когда в обед она не остается в одиночестве.

Я на секунду задумалась, а потом предложила:

– А что, если мы сделаем наше соглашение немного не таким формальным? Скажем, договоримся, что вам требуется работать только полдня? Я могу поговорить с леди Хардкасл.

– Только если за те же деньги, – быстро добавила Эдна.

Она напомнила мне Евфимию Джилкс, которая присматривала в цирке за обезьянами и никогда не упускала возможности улизнуть от других обязанностей. Стоило попросить ее всего лишь подержать канат, и она заставляла умолять о помощи. Вот что-то подобное я увидела в глазах Гибсон.

Потом я вспомнила, что передо мной все же Эдна, а не Евфимия и к тому же казна в моих руках, и согласилась.

– Конечно. Зато это избавит вас от необходимости сидеть тут и думать, чем бы еще заняться.

Обе женщины поблагодарили меня и бросились за своими шляпками и пальто, а я поставила чайник. К тому времени, когда они были уже готовы уходить, чайник вскипел. Мы попрощались, и я понесла поднос с чаем в утреннюю комнату.

– Как там они? – поинтересовалась леди Хардкасл, когда я принялась расставлять чашки.

– Неплохо, – я усмехнулась. – По-моему, они испытали легкий шок, когда увидели, что вы относитесь ко мне как к старой подруге. Обе ничего не сказали, но могу поспорить: они подумали, что так обходятся скорее с компаньонкой, чем со служанкой.

Леди рассмеялась.

– Я-то как раз всегда полагала, что «компаньонка» – несколько неправильное определение такого рода деятельности. Оно немного унизительно для обеих сторон. С одной стороны, мы имеем даму, которая настолько одинока, что ей приходится нанимать кого-то, кто согласится разделить ее компанию. А с другой, имеем служанку, которой платят за то, что она будет притворяться, будто любит свою хозяйку. Я больше предпочитаю определение «служанка у дамы». Как-то благороднее звучит.

– М-м-м… Пожалуй, да, госпожа.

– Вообще оказалось очень полезно все эти годы держать тебя в комнатах для прислуги, чтобы ты могла подглядывать за другими и дурачить их. Как, например, сегодня.

– Полагаю, что так, – сказала я. – Хотя я бы предпочла провести основную часть времени на верхних этажах в роскошных нарядах и среди знатных господ.

– Только часть времени?

Я рассказала леди Хардкасл о прекрасном ланче, которым меня угощали, и о том, как миссис Берч ухитряется это все устроить.

– Счастливая! Ты пила шампанское? Мне там ни капли не досталось. Пришлось пить какое-то непонятное белое бургундское.

Я продолжила свою историю рассказом о том, как прислуга в том поместье в целом относится к своим хозяевам и как госпожа Ида сурово правит в семейном гнездышке Седдонов.

– Вообще-то у меня сложилось явственное ощущение, что она внушает мужу благоговейный страх, – заметила леди Хардкасл. – К тому же, как я заметила, у нее тяга к дорогой и роскошной жизни, несмотря на белое бургундское.

– Хотя, наверное, не к изысканным и эстетичным вещам, – добавила я.

– Ой, Фло, да ты сноб! – засмеялась леди. – Впрочем, ты права. Похоже, ее девиз – богатство без изысканности. Хотя я рада, что узнала эту историю про продавщицу. Ее произношение отвратительно.

– Ну и кто из нас сноб, госпожа? – ехидно осведомилась я.

– Уела!

– Кстати, что там случилось перед тем, как я вошла?

– По сути, ничего примечательного. Они сплетничали и высмеивали своих знакомых, не обращая внимания на имена и титулы. Да с такой скоростью, что даже я не могла за ними угнаться и все запомнить. Но стоило мне только упомянуть о смерти Пикеринга, как настроение за столом сразу переменилось. Миссис Седдон сделала вид, что у нее кружится голова, но по мне, она просто хотела предотвратить скандал.

– Она не похожа на человека, который так уж боится подобных обсуждений. Куда же подевалась та элегантность, к которой она так стремится?

– Конечно, так и есть, – согласилась леди Хардкасл. – Если откровенно, то я не думаю, что кто-то из них желает, чтобы их фирма оказалась упомянута в расследовании убийства. Впрочем, полагаю, их можно понять. Ведь репутация в деловом мире – это все.

Мы вместе попили чаю и встали из-за стола с некоторой неохотой, хотя я все еще чувствовала небольшую тяжесть после столь сытного ланча в гостях. Однако мы решили все же прогуляться, снова надели шляпки и перчатки и вместе направились в деревню. Там я оставила леди Хардкасл, которая пошла к констеблю Хэнкоку разузнать о новых событиях, а сама, обогнув зеленую зону, направилась в таверну.

Судя по внешнему виду, «Собака и утка» предоставляла населению Литтлтон-Коттерелла еду, сидр, эль, вина и кое-что покрепче вот уже четыре столетия, если не более. Это был небольшой деревенский трактир, на тесном дворике которого в ожидании извозчика громоздились штабеля бочонков, ящиков и клетей. У стены покоилась крепкая ручная тележка.

Я вошла в небольшое помещение и деликатно покашляла, чтобы привлечь внимание хозяина. Старина Джо Арнольд действительно оказался человеком довольно почтенного возраста, однако все еще живым и проворным: он достаточно резво поскакал ко мне через весь бар.

– А я все думал, когда же мы, наконец, сможем вас здесь увидеть, душа моя, – прошамкал он.

– Добрый день, мистер Арнольд, рада с вами познакомиться.

– А я с вами, дорогая. Что вам подать? Стаканчик шерри? Или сидра? За счет заведения, конечно! Не так часто к нам в деревню приезжают новые люди. Сейчас у нас только и говорят, что о вас и о вашей госпоже.

– Вы очень любезны, мистер Арнольд. Какое у вас очаровательное заведение!

– Семейный бизнес, душа моя. Мой старик держал трактир до меня, а до него им занимался его папаша, и так вот уже четыре поколения.

– Наверное, перед вашими глазами проходит вся жизнь деревни. Надо полагать, рано или поздно сюда заглядывает каждый.

– Мы – сердце деревни, мисс. Ее настоящее живое сердце. Разве не так, Дэйзи?

Дэйзи, молодая буфетчица, в эту минуту вытирала грязной тряпкой стойку бара.

– Да, Джо, живое сердце, – согласилась она с еле заметным оттенком слабого сарказма.

Я вспомнила ее имя.

– Это вы Дэйзи Спратт? – спросила я.

– Верно. – Девушка с подозрением посмотрела на меня. – А откуда вы узнали?