забыли, хотя это не может быть так, ведь еду ему всё же приносили. Скука, апатия и томительное ожидание стали спутниками Васи в этом нелёгком испытании.

— Открывай,- наконец раздался чей-то властный голос рядом с камерой дурака.

Раздался сигнал открытия камеры и дверная створка отошла в сторону. Вася подобрался, набрал в грудь побольше воздуха, чтобы высказать полицейскому всё что он думает о местных нравах, да так и застыл, когда увидел того кто вошёл в камеру. Как можно было догадаться, в камеру вошёл не служащий полицейской управы. Вместо него в камеру вошёл человек Залужных, которому кажется здесь вовсе не место. Чистая дорогая одежда, всем тюменцам знакомый герб на груди, оружие на поясе. Вася, собиравшийся возмущаться бесчеловечным отношением полицейских и слова вымолвить не смог. Его пробрал страх. Ильяс Залужный, губернатор Тюмени, славится своей мстительностью. Вот Вася и подумал, что его сейчас будут убивать. И от страха он замер, как белая кормовая мышка перед глазами удава.

— Чего земки свои вылупил?- рыкнул главный гвардеец Залужных, а это был именно он.- Встал и пошёл за мной. Живо давай!

Поняв, что прямо сейчас его убивать не будут, Вася подорвался и часто-часто закивал головой. Гвардеец больше ничего не сказал и вышел из камеры. Пантелемеев же пошёл за ним. Сначала они шли по подземным казематам. Здесь было темно и страшно. Это самое пугающее место в полицейской управе. Далеко не каждый арестованный отсюда выбирается. Часто преступники тут и помирают, так и не дождавшись оправдательного решения суда или отправки в тюрьму. Гвардеец и ведомый им арестант прошли несколько коридоров и вышли к лестнице, ведущей наверх. Поднявшись по ней, гвардеец направился на выход из управы. Вася, в голове которого с большим трудом ворочались извилины, шёл следом. В голове у преступника никак не укладывалось, как же так получилось, что полицейские его просто отпускают? Залужные за него заплатили? Зачем? Чтобы убить? Что уж тут сказать, умом этот индивид точно не отличался. У него в голове не было ни одной правдоподобной мысли, о которой стоило бы упомянуть.

— Забрал?- на крыльце перед управой, к гвардейцу подошёл человек в форме со знаками различия, говоривших о том, что перед ним капитан.

— Забрал,- кивнул тот в ответ.- Эй, Васёк. Постой-ка чуть в сторонке минутку. Мы покурим.

Полицейский и гвардеец встали на крыльце и как ни в чём ни бывало закурили. Они о чём-то болтали, но Вася не пытался их подслушать. Вместо этого, он начал посматривать по сторонам. Получится ли свалить? Нет, не получится. Даже скудного ума Пантелемеева хватило на то, чтобы проанализировать местность вокруг выхода из управы. Огороженная территория, высокий забор по периметру, колючая проволока, камеры на каждом углу, так ещё и несколько служащих патрулируют округу с собаками. А Вася даже не в гражданской одежде, его ещё в самом начале перед отправкой в камеру заставили переодеться в робу. Даже если ему повезёт, и он каким-то образом улизнёт от своего нового надзирателя, попутно сбежит с территории управы, далеко ему не уйти. Каждый имперец знает как выглядит роба арестанта. О нём сразу же доложат полиции. Где, когда, при каких обстоятельствах граждане видели беглеца. Словом, побег не удастся. Без вариантов.

Когда Вася уже смирился со своей судьбой, а полицай с гвардейцем докурили свои сигареты ровно до половины, случилось кое-что необычное. На территорию управы въехала чёрная, наглухо затонированная машина. Следом за ней въехали ещё два авто, крупные джипы, явно бронированные. Что примечательно, все машины без номеров, гербов и каких-либо других опознавательных знаков.

— Что это такое?- первым подал голос гвардеец, явно недоумевая от происходящего.

— Не знаю, сейчас разберёмся,- произнёс капитан полиции, срывая с пояса рацию.- Сержант! Почему машинам без опознавательных знаков разрешили въезд? Кто это?

Ответить с той стороны не успели. Дверь тонированной машины открылась и наружу вышел молодой мужчина в дорогих одеждах. Он не медля и секунды поднялся по ступеням на крыльцо, где остановился перед парочкой курящих. В это же время, из машин начали выходить другие «гости», вооружённые до зубов боевики. Они резво разбежались по всей территории управы, беря её под свой контроль.

— Доброго дня, Пётр Игнатьевич,- первым поздоровался молодой аристократ, обращаясь к капитану полиции.- Не узнали? Или не рады меня видеть?

— Виноват, не узнал Ваше Сиятельство, Гавриил Робертович! Доброго вам дня!- вытянулся и козырнул капитан, глаза у которого стали размером с пятирублёвую монету, когда он разобрал герб на одеждах незваного гостя.

— Уже лучше капитан. Уже лучше,- улыбнулся маркиз, после чего перевёл взгляд на гвардейца, всё ещё стоявшего рядом.- А вы у нас кто?

— Начальник гвардии графа Залужного, Илья Ростовой, Ваше Сиятельство,- ответил гвардеец, явно чувствуя себя не в своей тарелке.

— И что же ты, Илья Ростовой, делаешь на территории городской полицейской управы? В вашем городе, если я не ошибаюсь, установлены особые правила посещения. У тебя есть разрешение, выписанное на твоё имя мной, заместителем главы полицейской управы Российской Империи? Или, может быть, у тебя есть такое разрешение от моего отца, главы полицейской управы Российской Империи? Чего молчишь, Илья Ростовой? Есть у тебя разрешение или нет⁈- последние слова маркиз проорал в лицо раскрасневшемуся гвардейцу.

— Нет,- выдавил из себя бедолага, не знавший куда себя деть.

— Нет? Так какого хрена ты тут стоишь⁈ Пошёл вон отсюда, пока я тебя в казематах не закрыл!- заорал Гавриил, а к нерасторопному гвардейцу уже подошли вооружённые охранники маркиза, намереваясь выпроводить его с территории управы.

— Вася! Пойдём,- сдержавшись, чтобы не нагрубить зам.начальнику управы империи, Илья позвал своего подопечного.

— Вася?- удивился маркиз и перевёл взгляд на переминающегося с ноги на ногу преступника в робе, словно до сего момента и не замечал его вовсе.- Капитан. Потрудитесь объяснить, по какой причине преступник находится на улице, а не в камере? И почему гвардеец Залужных собирается увести его с собой?

— За него внесли залог, Ваше Сиятельство,- замялся капитан, чьё лицо пошло пятнами от волнения.

— Ты уже по щиколотку стоишь в могиле, капитан. И с каждым сказанным тобою глупым словом, ты уходишь в неё всё глубже и глубже,- наигранно мягким голосом проворковал маркиз, чей взгляд метал молнии в капитана.- Я знаю, что у вас тут в Тюмени образовался курорт. Вы все тут ничего не делаете и предаётесь праздности. Только это не меняет того факта, что ты должен знать законы нашей империи. Если у этого человека нет разрешения на нахождение на территории, значит и залог он внести за преступника не может. Я ясно изъясняюсь⁈

- Ясно, Ваше Сиятельство,- коротко кивнул капитан, после чего сорвал с пояса рацию.- Сержант! Сопровождающего уважаемому Илье Ростовому, пусть проводит его на выход. И конвой для преступника. В камеру его! Живо!

Через пятнадцать минут капитан и маркиз сидели в кабинете главы Тюменской управы. Майор по случаю оказался в отпуске, так что временным исполняющим обязанности являлся как раз-таки капитан, о чём тот сейчас очень сильно сожалел. Ему лично придётся объясняться перед маркизом за все косяки их управы, которых, к слову, набралось за последнее время очень и очень много.

— Знаешь, что я думаю, капитан,- произнёс Гавриил, медленно перелистывая документы и отчёты за последний год.- Я думаю, что ты с майором, подсидели прошлого главу Тюменской управы. И вам в этом помог губернатор. Вы собаки, забыли, кто ваш настоящий хозяин. Вы посмели укусить руку, которая вас кормит. Как хорошо, что отец всё-таки позволил мне взять с собой отряд по особым делам. Я всю вашу управу переверну вверх дном. Вы у меня раком встанете и булки раздвинете. Я все ваши махинации на чистую воду выведу. Вы все, и ты, в частности, посмели предать доверие рода Шуйских! Мы такого не прощаем. Я такого не прощаю! Молись звёздам, чтобы я не нашёл ничего, что сильно тебя скомпрометирует. Иначе ты не уволен будешь, а я тебя лично в кратере прикопаю. Понял меня⁈

* * *

Тюмень, парковка у торгового центра «Хвойный»

Я смутно помню своё детство. Это я сейчас не про свою прошлую жизнь, а про эту, новую. Из-за воздействия родовой звезды, я был лишён в полной мере возможности прочувствовать снова, что такое быть ребёнком. Часто