И я перенимаю его тактику. Не задаю вопросов и храню свои тайны.

Мы занимаем места в кинозале. С краю садится Пайпер, рядом с ней Сара, потом Эми, Ксандер, я и последним — Кай. Большой экран развернут, но свет еще не совсем погас, и у нас есть несколько минут, чтобы поговорить.

— Ты в порядке? — шепчет мне на ухо Ксандер. — Это не из-за таблеток ведь, правда? Это из-за твоего дедушки?

Как хорошо он меня знает.

— Да, — признаюсь я.

Он берет мою руку и сжимает ее. Удивительно, что наши детские жесты, которые исчезли по мере того, как мы взрослели, хотя оставались друзьями, теперь возвращаются. Пожатие его руки означает дружбу, привычную в течение долгих лет, но и что-то большее. Оно означает то, что мы — пара.

Ксандер ждет, не скажу ли я что-нибудь еще, но я молчу. «Я не могу сказать Ксандеру о Кае, — думаю я, — потому что Кай сидит рядом со мной с другой стороны. И не могу сказать о листке бумаги в моем медальоне, потому что здесь слишком много народа». Таковы причины, по которым я не доверяю Ксандеру мои тайны, как я это делала всегда.

Но эти причины не так убедительны, как мне бы хотелось.

Эми что-то говорит Ксандеру, и он поворачивается к ней, чтобы ответить. На момент я задумываюсь, глядя прямо перед собой: как странно, что у меня появились секреты от Ксандера именно тогда, когда мы стали парой.

— В первый раз за много недель я провожу субботний вечер со всеми вами, — говорит Кай. Я бросаю на него взгляд, как раз когда свет начинает меркнуть, смягчая его черты и странным образом сокращая расстояние между нами. В его следующих словах — следы печали, только следы, но все-таки это больше, чем я когда-либо от него слышала. — Все часы досуга мне приходится работать. Рад, что вы все, по-видимому, этого не замечаете.

— Не расстраивайся, — утешаю я его. — Ведь мы — твои друзья.

Но, произнеся эти слова, я начинаю сомневаться в их правдивости. Ведь я не знаю его так же хорошо, как других.

— Друзья. — Кай произносит это слово мягко. Может быть, думает о друзьях, которые были у него в Отдаленных провинциях?

Зал погружается в темноту. Но я, и не глядя, знаю, что Кай отвернулся от меня. И что Ксандер смотрит на меня. А я смотрю в темноту, прямо перед собой.

Мне всегда нравились эти несколько секунд перед началом фильма, когда совсем темно и я в ожидании. Мне немного страшно: вдруг экран осветится, и я окажусь в зале совсем одна. Или свет не зажжется вовсе, и темнота будет длиться. Я чувствую неопределенность, и не знаю почему, но она мне нравится.

Но конечно экран освещается, фильм начинается, и я не одна. С одной стороны от меня сидит Ксандер, с другой — Кай, и на экране фильм о том, как возникало наше Общество.

Съемки великолепны. Рев мотора низко над синим океаном, зелеными берегами, над горами и золотыми полями сельскохозяйственных угодий, над белым куполом нашего любимого Сити-Холла (при его появлении зрители аплодируют). Над чередующимися золотыми и синими просторами — к другому Сити, третьему, четвертому...

При виде каждой Провинции Общества зрители аплодируют своему Сити, даже если они видели этот фильм раньше. Когда видишь панораму Общества, показанную так, как здесь, трудно не испытать гордости. В этом, собственно, и смысл шоу.

Кай глубоко вздыхает, я смотрю на него. То, что я вижу, поражает меня. Его глаза расширены, он забыл надеть на лицо маску покоя и довольства. Оно выражает изумление, будто ему кажется, что он летит. Он даже не замечает, что я за ним наблюдаю.

После этого прекрасного полета начинается основная часть фильма. Мы узнаем о жизни людей до основания Общества, до того, как все стало работать в соответствии со статистикой и научным предвидением. Лицо Кая снова становится безмятежным. Я слежу за тем, как на нем отражаются перипетии сюжета, но оно остается спокойным.

Когда начинается рассказ о введении системы подбора пар и Обручения, Ксандер поворачивается и смотрит на меня. В бледном свете от экрана я вижу, что он улыбается мне, и отвечаю улыбкой. Рука Ксандера ложится на мою, и я забываю о Кае.

До конца фильма.

В конце нам снова показывают, как люди жили до основания Общества. И что будет с нами, если Общество перестанет существовать, Я не знаю, что они имеют в виду, но это почти смешно. Угрюмые люди бредут мимо бесплодных равнин, по опасным, полупустым улицам к своим жалким хижинам. Потом будто ниоткуда в небе появляется зловещий черный самолет, и все с пронзительным криком бросаются прочь. Но вот звучит гимн Общества, высокие голоса сливаются с торжественными басовыми нотами, символизируя любовь к родной земле.

Сцена кажется утрированной и нелепой, особенно в сравнении с достойной и спокойной смертью дедушки, которую я наблюдала в прошлое воскресенье. Смерть не должна быть такой, как в этом фильме. Один из актеров драматично падает на землю. Неестественно яркие красные пятна выступают на его одежде. Слышу рядом со мной сдавленный смех Ксандера. Он чувствует то же, что и я. Спохватываюсь, что совсем забыла о Кае, и оборачиваюсь к нему, чтобы посмеяться вместе.

Кай плачет. Беззвучно.

Слеза стекает по его щеке, и он смахивает ее так быстро, что я почти сомневаюсь, видела ли я эту слезу. Но я ее видела. Видела. И следом так же быстро стекает вторая. Слезы застилают ему глаза. Как же он смотрит? Но он не сводит глаз с экрана.

Я не привыкла видеть чужое горе. Я отворачиваюсь.

Когда фильм заканчивается повторением первых кадров, снятых с воздуха, Кай глубоко вздыхает. Я почти чувствую, как ему больно, но стараюсь не смотреть на него, пока в зале не загорается свет. Кай снова спокоен и собран. Это прежний Кай, которого я знаю. Или думала, что знаю. Никто ничего не заметил. Кай не знает, что я видела его слезы.

Я молчу. Не задаю вопросов. Сижу, отвернувшись. Я такая. Веду себя, как мне свойственно. Но дедушка верил, что я могу быть другой. Как боковое зрение, как вспышка синего огня рядом со мной, в голову приходит мысль. Кай. Он наблюдает за мной? Ждет ответного взгляда?

Медлю, прежде чем повернуться. Но когда поворачиваюсь, он больше не смотрит на меня, если вообще когда-нибудь смотрел.

Двумя днями позже я стою в группе школьников перед главным зданием Древесного питомника. Утренний туман поднимается вокруг нас. Будто ниоткуда возникают очертания людей и деревьев.

— Ты когда-нибудь занималась этим раньше? — спрашивает меня девочка рядом со мной. Я ее совсем не знаю; должно быть, она из другого городка и из другой средней школы.

— Нет, никогда, — отвечаю я, пораженная тем, что одна из фигур явилась из тумана в образе Кая Макхэма. Его облик излучает спокойствие и силу. И осторожность. Увидев меня, он машет мне рукой. Значит, он тоже записался на восхождения в качестве активного отдыха во время летних каникул. После небольшой паузы, во время которой я, улыбаясь, машу рукой Каю, поясняю: