И нет для кумало большего несчастья, чем это. Бедняга может и не знать, что в нем поселился злой дух, не помнить обо всех тех гадостях, которые творил по его наущению.

И разумеется, пакостить он станет тайно, без свидетелей, так что найти преступника простым людям обычно не под силу.

Ньянга – тот смог бы. Но вот незадача – даже этих добрых колдунов кумало хоть и безмерно уважали, но столь же сильно и побаивались. Ведь не было никакой уверенности, что добрый ньянга в один прекрасный день вдруг не превратится в злого такати. А чтобы не пропустить этот важный момент, периодически устраивались проверки на вшивость и зачистки потенциальных злоумышленников – церемонии вынюхивания колдунов. Занимались вынюхиванием специально обученные ребята, именуемые сангома.

Повелевать духами они не умели, но зато могли их чувствовать, видеть и даже разговаривать с ними. Впрочем, последнего и не требовалось. Вынюхиватели просто обходили всех людей племени, выстроенных по такому случаю, как на парад, и указывали палачам на тех, кого нужно «имать». Не только самих колдунов, но также и тех, кто невольно им помогал, подчиняясь воле злого духа. Причем отдавали этих несчастных палачам не для дальнейших следственных процедур, а непосредственно для исполнения приговора, поскольку даже вождь не имел права оспорить решение сангома. Неудивительно, что вынюхиватели внушали простым смертным чуть ли не больший трепет, чем зловредные такати.

А дальше виновного уводили в сторонку и загоняли ему в задний проход заранее приготовленные деревянные колышки. Только таким образом можно поразить поселившегося в теле злого духа, пусть и не убить, но заставить выйти наружу. При этом он обычно забирал с собой и собственного человеческого духа, и несчастный быстро умирал. Но тут уж ничего не поделаешь. Зато новых преступлений уже никто не совершит.

Обо всем этом Бабузе поведал с любезной улыбкой гостеприимного хозяина, лишь изредка сменяемой гримасой сожаления. Мол, извините, ребята, но не я выдумал этот мир.

– Так что я бы на вашем месте больше никому эту историю не рассказывал. Тебя, между прочим, – кузнец строго посмотрел на Мзингву, – это тоже касается. Пронюхают сангома, что вы с колдунами знакомство водите, обязательно захотят проверить. А что уж они напроверяют, про то только небесная принцесса Номкубулвана[40] знает. Но если другого выхода нет, то я бы посоветовал тебе обратиться к Кукумадеву, самому могущественному колдуну в наших краях. Не сейчас, а когда ты, Шаха, с благословения предков оправишься от ран. Если кто и поможет, то только он. Только боюсь, старый ньянга скажет тебе то же самое, что и я. Чтобы снять заклятие, нужно выполнить то, что тебе приказал твой колдун. Он же, кажется, велел вам победить льва. Вот и побеждайте.

– Так я уже пробовал, – невесело усмехнулся Андрей. – И сам видишь, что из этого получилось.

Он приподнял край одеяла и продемонстрировал перевязанный живот.

– Потому и не получилось, что ты один пробовал, – наставительно сказал Бабузе. – Колдовство точности и аккуратности требует. Чуть ошибешься, и оно самого тебя погубит. Сказано: вдвоем, значит, вдвоем и драться нужно.

Теперь пришла очередь Шахову надолго задуматься.

Хозяин не стал мешать ему, попрощался и вышел. На сегодня он и так наговорил достаточно. И еще не решил, стоит ли продолжать. Может быть, для раненого гостя лучше и не знать, что Бабузе обязан обо всех важных либо необычных событиях, произошедших в его краале[41], сообщать вождю Сикулуми. И о появлении в его владениях человека с белой кожей, разумеется, тоже. Ведь ничего подобного на земле кумало раньше не встречалось. Торговцы тсонга[42], правда, рассказывали, что к ним иногда приплывают белокожие люди на огромных плотах[43]. Таких огромных, что на них без труда уместился бы целый крааль. Ну, так мало ли что они могут наговорить, лишь бы выгодно обменять свои товары. Никто им особенно и не верит. Выходит, что зря.

Так что Бонгопа, средний сын кузнеца, еще позавчера отправился к вождю. А тот наверняка заинтересуется рассказом и пошлет для проверки своего советника Хлаканьяну. Дня через два-три обязательно советник здесь появится. Но Хлаканьяна не только помощник вождя, он еще и главный вынюхиватель колдунов. И с ним уже не поспоришь. Как все жители крааля беспрекословно подчиняются Бабузе, так и сам кузнец обязан исполнять волю вождя. И вождь прикажет то, что ему нашепчет советник. Решит он, что Шаха – такой же человек, как и все кумало, и будет гость спокойно жить дальше. А уж если объявит пришельца злым духом или колдуном, Бабузе ничем не сможет помочь своему гостю.

Был бы Шаха здоров, кузнец первым бы посоветовал ему спрятаться где-нибудь на ничейной земле, начинающейся за тем ручьем, где Бонгопа нашел раненого. Дал бы ему Бабузе пищи на несколько дней, научил, как построить шалаш, а потом, когда минует опасность, послал бы одного из сыновей, чтобы позвать гостя обратно. Но сейчас Шаха не сможет далеко уйти, да и в вельде в одиночку вряд ли выживет.

Нет, не знал кузнец, как в данном случае следует поступить. Поэтому и промолчал.

* * *

Хлаканьяна появился в краале даже раньше, чем рассчитывал кузнец.

На следующий день, когда солнце начало скатываться к горизонту, с выгона прибежал один из внуков Бабузе. Возможно, тот самый, что заглядывал накануне к Шахову, а может, и другой – негритята, тем более голые, все выглядят одинаково. Прибежал и завопил на всю деревню.

Андрей решил было, что произошло нечто ужасное, но присмотрелся к женщинам, быстро, но без каких-либо признаков истерики перемещающихся с огорода в сторону скотного двора, и успокоился. Что бы там ни случилось, это не война, не пожар и не наводнение. Но поприсутствовать все же не помешает. Он замотался, как в тогу, в шерстяное одеяло, набросил на спину плащ, еще утром принесенный Гариком, и вышел из дома. Кстати, поселили его, оказывается, в хижине среднего сына кузнеца, Бонгопы. Тот все равно постоянно где-то пропадает, а в остальных девяти домах крааля найти тихое и удобное место для раненого было бы затруднительно.

Шел Шахов не спеша. Не то чтобы ему было совсем не любопытно, просто пока он старался избегать резких движений. И когда он добрался до огороженной площадки в центре деревни, куда на ночь загоняют скот и где днем, в случае необходимости, можно провести общее собрание, весь гарнизон уже собрался там. За исключением караульной службы, то есть пацанов, оставленных следить за стадом. Зато стайка девчат разного возраста, не то семь, не то восемь внучек кузнеца, без труда компенсировали отсутствие братьев. Шумели так, что даже собаки, вечно суетившиеся под ногами и лаявшие почем зря, на этот раз не могли с ними соревноваться в громкости. От младших не отставали и взрослые женщины – четыре незамужние дочери Бабузе, жена младшего сына, две жены старшего и две – самого хозяина (а меньшее количество взрослый, здоровый и не нищий кумало просто не может себе позволить). Мужчины, сам кузнец и двое из трех его сыновей, молча и солидно стояли чуть поодаль. А гонец уже умчался обратно в поля с заданием разыскать Гарика.