– Так памятник-то снесли!

– Мы только и умеем сначала своих солдат в пекло бросать за чужую страну, – закурил самокрутку сторож, – а потом им памятники на чужой земле ставить. Мёртвым. А живые никому не нужны. Живым кричат: «Беги в атаку, падла!». У нас людей только тогда и любят, когда они погибли. Всю Европу русскими костями усеяли. Как ещё только до Америки не добрались, а то и там бы всё памятниками заставили. Я бы хрен стал европейцев освобождать от гитлеров и наполеонов. Они их сейчас добрым словом вспоминают, а не наших солдат-оккупантов.

– Взвод НКВД у тебя за спиной поставили бы, так и до Америки бы дотопал, до освобождения индейцев.

– Ну, разве только так… А что касается памятников, сколько их у нас снесено? И не сосчитаешь. Церквей сколько снесли, усадеб, памятников архитектуры? И хоть бы кому за это по рукам дали. Поговаривают, что аж на месте дуэли Пушкина хотят автозаправку построить, если уже не построили. Места-де мало в таком громадном городе Ленинграде, больше негде. Провоняют бензином, зальют чёрт-те чем, закусочную какую-нибудь организуют, засрут всё. Ничо! У себя дома можно над памятными местами изгаляться, а вот заграницу будем неусыпно контролировать. Это называется не патриотизм, а самцовость. Например, мужик колотит жену или мамку и считает это в порядке вещей, а если кто другой на неё замахнётся, он уже возмущается и защищает, но только не знающие истинной картины могут этим восхищаться: гляньте, какой заступник, какой патриот! Вот и мы свою страну не украшаем, а только уродуем да плюём на землю, себя не любим, здоровье не бережём, проматываем лучшие годы на худшие занятия, ведём себя непотребно. Но при этом хотим, чтобы нас все уважали, восхищались нами, а так не бывает. На Прибалтику зыкаем, что она память Великой Отечественной уважать не хочет, а тут по радио передавали, что в окрестностях Москвы местные власти какой-то мемориал закрыли и объяснили сей факт тем, что рядом с ним, видите ли, проститутки себе стоянку устроили. Ишь, причина какая уважительная! Нашли, что придумать. Убрали бы девиц, и дело с концом, так нет же: решили, что правильней будет мемориал закрыть. Молодёжь на это смотрит и видит, что шалавы в нашей стране важнее памяти о тех, кто за это «торжество демократии» жизнь отдал.

– Ну ты сказал, дед! – усмехнулся Кешка. – У руководства всюду сидят сытые кобели. А где это видано, чтобы такая публика на проституток заводилась? В каком-то городе власти вообще постановили открыть несколько публичных домов. Для себя. Не для народа же. Откуда у работяг деньги на шлюх? А ты предлагаешь их убрать от какого-то мемориала. Да никогда такого не будет! Скорее церковь снесут или памятник неизвестному солдату, чем эту клубничку разгонят.

– Нечего тогда на эстонцев да поляков обижаться, что они демонтируют на своей территории каких-то истуканов в советской военной форме. Были бы у меня деньги, я выкупил бы все эти памятники, какие мы в Европе понаставили. Трептов-парк выкупил бы и перевёз сюда, напротив своего дома установил бы. А то у меня из окна видна только покосившаяся водонапорная башня, сараи полусгнившие да помойка, которую неделями не вывозят. А так будет вид на что-то возвышающее…

– Ну-ну, мечтай-мечтай, пенсия, ха-ха!

– Или нет: я бы лучше город для этих памятников построил. Целый музей под открытым небом! Экскурсии школьников туда бы водил и наказывал: вот, дети, живите только для России, тратьте свои силы и таланты только на неё и соотечественников, а не бегайте освобождать другие народы от всего на свете. Каждый сам должен определиться, кто ему враг, а кто – друг. И если ты лезешь кого-то освобождать от того, что он злом для себя и не считает, то не удивляйся, что тебе потом якобы освобождённые тобой плюнут в морду. Мне же бабка рассказывала, как их гоняли в Прибалтику на работы, и там никто фашизм злом не считал. И чего мы их от него освобождали? Для чего кровь лили? Своего народа положили за них миллионы, а теперь у нас землю пахать некому, дороги строить некому, нормальные здания проектировать тоже некому. Напроектировали вот чёрт-те что, как для врагов, будто спьяну, а кто мог бы это сделать нормально, головы сложили за освобождение чужих народов от того, чему они теперь гимны поют. И чего толку их теперь за это упрекать да осуждать? Они так воспитаны. Это всё одно, что дуб ругать, что он вырос не таким стройным, как тополь. Он другим не станет. Для них эти памятники ничего не значат, ни о чём не говорят, а мы навязываем. Как баба, которую замуж брать некому, всем навязывается, какая она замечательная, только никто этого не замечает. У всех стран теперь свои ценности, а нам надо свои ценности из руин вытаскивать. Мы же для самих себя не можем своё сберечь и защитить. Только орали по поводу памятника в Таллинне, а так и не сумели его спасти. Неужели у русских богачей ни у кого денег не нашлось, чтобы его сюда перевезти? На никому не нужные конкурсы миллиарды тратят, а тут и миллиона бы хватило. И правители наши тоже ничего не смогли сделать… Умиляет, как они работают! Вот передают: «Сегодня Госдума осудила действия Эстонии». Надо же! И при этом все с такими насупленными лицами сидят, словно испугается кто-то. Надо не щёки раздувать, а вернуть прах наших солдат на Родину. Почему это русский солдат должен лежать где-то на чужбине, да ещё при угрозе, что его могилу могут в любой момент вывернуть? А власти наши только и могут это: мы их осудили. Ой ты, а мы уж думали, что одобрили!

– Ха-ха-ха!

– Нет, не можем мы, что нам якобы дорого и важно, от самих же себя защитить, – подвёл неутешительный итог сторож. – У нас вот при повороте на тракт к совхозу «Кончай» пьянь какая-то пять лет тому назад разбила обелиск над могилой Неизвестного солдата – на КамАЗе въехал на полной скорости. Так и стоит всё до сих пор в растерзанном виде: ограда смята, камень расколот, плиты снесены. И что же, никто этого не видит? Мы же не закрытая страна, к нам родня ездит с той же Украины, Белоруссии, Молдовы, в Прибалтике, как ни крути, у многих родня осталась. Они же всё видят, хотя и не говорят. И что они о нас подумают? Что мы много кричим да кулаком в грудь себя стучим напоказ, а на деле ничего нет за этим криком, окромя глупой спеси. Да и вообще памятники ставят всегда тому, что наименее памятно, как зарубки. И что у нас всю страну утыкали одинаковыми стелами да обелисками, само за себя говорит. Тут один учёный по радио сказал, что в наш век, когда электронная информация за доли секунды формируют сознание людей, памятники исполняют только декоративную функцию. Наши внуки давно американским поп-идолам молятся, а мы тупо хотим их к холщовым косовороткам вернуть.

– Всё равно жаль, что все теперь разругались, – опять вздохнула Ксюша. – Простым людям между собой делить нечего. Это политики неугомонные сталкивают народы лбами, и мы должны расхлёбывать их неумение вести государственные дела. Они не умеют налаживать диалог между собой, и чуть что, сразу народ в атаку кличут, как кому на мозоль наступят. Но я к властям не бегаю за помощью, когда у меня на кухне плита не работает: сама чиню. Обычные люди в бывших советских республиках везде одинаково живут – хреново они живут. Раньше хотя бы дружить умели, а теперь поливаем друг друга, словно от этого жить станет лучше. Вот у меня бабушка с детьми до самого Самарканда в эвакуацию убежала. И делили они там маленький глиняный домик на три семьи: русские, украинцы и узбеки. И хоть бы раз поссорились. Ни разу! Вот как дружить умели. Потом уже после войны эта Фатима, у которой они жили, к нам сюда в гости приезжала, а с украинцами мы переписывались аж до середины девяностых, в гости к ним ездили. Перед праздниками полный почтовый ящик был открыток и писем со всего Союза. А сейчас чуть что, так сразу: «Гав-гав-гав, тяв-тяв-тяв, все плохие, мы самые лучшие». Вот что с людьми случилось, а?