Логан, должно быть, почувствовал ее переживания, потому что у двери номера поднес к губам ее руку и поцеловал.

– Что случилось? – спросил он. – Ты вся дрожишь.

– Ничего. – Нельзя позволять мужчине видеть свои слабости. – Просто думаю о том, что мы упустили шанс изобразить очередной поцелуй на камеру.

– У нас еще три дня впереди. Успеем.

Она не может его отпустить. Тринити в отчаянии помотала головой и улыбнулась, плавно переходя в режим «соблазни и завоюй».

– Может, нам стоит потренироваться?

Логан рассмеялся:

– Целоваться? Ты же видела последние фотографии. Не думаю, что наша проблема в недостатке практики.

– Нет, конечно, – пробормотала она. – Наша проблема в том, что мы все время останавливаемся.

Что-то промелькнуло в его взоре, но она не поняла, что именно. Главное, что он пока не ушел.

– Мы останавливаемся, потому что мы на людях. А в нашем соглашении не предусмотрены съемки порнофильма.

То есть дело не в том, что он хочет остановиться. Тринити провела ключом-картой по его торсу вниз, до ремня, и произнесла:

– Так не останавливайся.

Если бы он пошел на это, она могла бы ненадолго притвориться, что он принадлежит ей на самом деле. Хотя бы на одну ночь.

Маленькое белое платье Тринити сразило Логана наповал. Все, о чем он думал за ужином, – как бы его снять. Ужасно интересно, надела ли она целомудренное белое белье или осталась верна имиджу плохой девчонки, натянув стринги. Может, даже красные?

На этот вопрос легко ответить. Достаточно заключить ее в объятия и открыть дверь.

Но он не стал этого делать. Правила есть правила.

– Ты приглашаешь меня в свой номер? – Голос Логана охрип от желания, и он не мог с этим справиться. Да и не пытался. – Тогда ответ «нет». Мы пара только на людях, а не за закрытыми дверями.

– А, да. Мы все еще заботимся о соблюдении правил. – Голос Тринити звучал так, словно она собирается нарушить все его правила разом. – Если тебя это беспокоит, можем оставить двери открытыми.

Ну да, при открытой двери они теоретически остаются парой.

– Это не сделает отношения реальными, – сказал он больше себе, чем ей.

Ее смех отозвался болью в его отвердевшем паху.

– Ради всего святого, Логан. Ты хочешь сказать, что жар между нами ненастоящий?

Ну да, реальность – понятие относительное.

Притяжение между ними вполне реальное. Реальный интерес раздеть друг друга. Фальшивым было только начало. И то, как все закончится.

– Хочешь сказать, что мы стали настоящей парой? – уточнил он.

– Милый, ты слишком много думаешь. – Тринити взяла его руку и вложила туда карточку. – Нам не нужны правила и определения. Все обычно так и происходит. Все, что нам надо знать, – за дверью нас ждет множество оргазмов.

Логан почувствовал что-то вроде облегчения и одновременно – громкий зов плоти. Она из кожи вон лезет, чтобы все свести к сексу. И это работает. Какая разница, на ней он женится или нет. Зачем он вообще борется с желанием?

– Это твое шоу, Логан. Хочешь только пиар? Я не против. Но лишь подумай, сколько горячих фото мы получим, если сейчас по-настоящему отправимся в спальню.

В его руке был ключ буквально ко всему. Она дала ему выбор, что было мудро – потом он не сможет сказать, что не сделал его сам.

– Ты просто продолжишь выкидывать в окошко мои правила, пока я не уступлю, да?

– Я уверена, что я уже это делаю, – с порочной улыбкой ответила она. – О, подожди. Я забыла первое правило. Логан Мак-Лафлин, осмелюсь предложить вам то, чего вы хотите. Позвольте мне воплотить все фантазии, которые у вас когда-либо были, но для которых вы слишком заняты, пока стараетесь быть хорошим парнем.

Это самое сексуальное, что ему когда-либо говорила женщина.

– Все? Я боюсь, даже ты не справишься с моим живым воображением. Оно слишком разгулялось с тех пор, как ты мне сказала о пирсинге в языке.

– Давай проверим.

Химия между ними наконец сделала свое дело, и недолго думая он прижал Тринити к двери. Разум отказал ему. Она позволила ему отдаться чувствам, и он был намерен это сделать.

Логан впился в ее губы огненным поцелуем. Тринити пустила в ход язык, и он жадно принял его. Он почувствовал стальной стержень на своем языке, и его затопил жар.

У него было столько фантазий – с чего же начать?

Ее пышное маленькое тело не совпадало с его там, где он хотел, так что Логан просунул руки под бедра Тринити и приподнял ее повыше, пока его эрегированный пенис не попал в долину между ее ног.

Она застонала, и это окончательно свело его с ума. Когда ей было приятно, она не скрывала этого. И это открыло шлюзы внутри его. Он хотел больше. Больше поцелуев. Больше звуков его имени на ее устах.

Но они все еще были в холле.

Пришло время перенести действо за закрытые двери.

Логан кое-как дрожащими руками открыл номер и внес в него Тринити. Это было символическое пересечение границы – по крайней мере, для него.

Положив ее на постель, он хотел сразу приступить к действиям, но замер на секунду, чтобы впитать в себя открывшееся ему зрелище. Тринити выглядела потрясающе, лежа на покрывале в простом белом платье. Она надела его явно для того, чтобы сделать ему приятное.

Все в ней его заводило, и он устал с этим бороться.

Но прежде, чем он успел приступить к воплощению одной из миллиона фантазий, она встала на колени и потянулась к ремню его брюк.

– Не могу дождаться, когда попробую тебя на вкус.

Его пенис неимоверно напрягся, и ему понадобилась вся его воля, чтобы остановить ее руки. Тринити уже расстегнула ремень и начала его вынимать из петель.

– Нет. Я не этого хочу.

Тринити приподняла бровь и вырвалась из его стальной хватки.

– На случай, если ты не понял, я иду тебе навстречу. Прямо сейчас.

– Я все понял.

Логан сомкнул веки, когда она провела пальцами по его члену. Ее прикосновение обожгло его, как огонь, и он чуть не кончил от мысли о ее губах на его плоти. Случись это по-настоящему, он бы, наверное, умер. Но он не собирался выяснять. Не сейчас.

Он снова схватил ее за руки и отлепил их от своего тела.

– Перестань, Тринити! Как бы это ни было хорошо, я мечтал не об этом.

На ее лице отразилось недоумение.

– Правда? Ты никогда-никогда этого не хотел?

Он застонал.

– Конечно же я думал об этом. Но я не такой эгоистичный осел, который думает лишь о собственном удовольствии.