Она сама пришла в палатку скифского военачальника и провела с ним неделю. А об этом скифе говорили, что страшнее его, наверное, никого среди людей не встретишь.

***

 А теперь вновь вернёмся к престарелому царю Манны…

 Как он женился на такой юной девице, какой была Закира?

Ахсери был всегда охоч до женщин. И даже когда ему перевалило за шестьдесят пять, он продолжал содержать гарем, в котором находились семь жён и до ста наложниц. Но и этот гарем его не останавливал и не мешал ему заниматься поиском всё новых и новых девиц.

 И вот однажды он заглянул в одно загородное имение, располагавшееся в паре десятков фарсахах к югу от Изирты, столицы Манны, и там случайно увидел купавшуюся в бассейне дочь Багата, тогда ещё чиновника средней руки. Ахсери страстно возжелал юную купальщицу. У неё была удивительно нежная кожа и точёная фигурка. И Закиру, которой на тот момент не исполнилось и одиннадцати лет, буквально через три дня выдали за Маннейского царя замуж. Настолько он в своём желании был нетерпелив.

 Вскоре она стала самой любимой женой престарелого Ахсери, но она оказалась не только красавицей, а ещё была и сама себе на уме. Эта ещё совсем юная птаха через некоторое время помогла отцу. Благодаря ей он заполучил покровительство старого сластолюбца и приобрёл огромное влияние при Изиртском дворе.

 Закира, как хотела, начала вертеть стариком, сидевшим на троне. Вскоре по её внушению Багат получил звание тысячника (высшее воинское звание в Манне), а затем он был назначен градоначальником столицы. И после этого Багат стал самым влиятельным придворным.

Дошло до того, что Ахсери уже больше прислушивался не к сыну Уалли, считавшемуся наследником, и не к дочери, принцессе Аме, а к отцу любимой жёнушки.

 Тысячник вынашивал план, что его дочь сумеет родить Ахсери ещё одного сына, и тогда его можно будет продвинуть в наследники. Вместо Уалли. Но видно царь Манны из рода Иранзидов для этого был уже слишком стар. Он ещё мог кое-что в постели, особенно если выпивал чудодейственные снадобья- афродизиаки, однако вот зачать ребёнка у него не получалось. И тогда, через несколько лет, набрав окончательную силу, Багат задумал свергнуть Ахсери и уничтожить всю законную династию Иранзидов.

 На руку тысячнику было и то, что его дочь, которой к тому времени уже исполнилось семнадцать, влюбилась в мидийского наследного принца. Они с ним умудрились даже несколько раз встретиться и после этих тайных свиданий стали любовниками. Причём Закира понимала, что рискует жизнью, но её это не остановило, настолько она была влюблена.

 Багату удалось процарствовать, но не долго, и в итоге он лишился головы. Ашшурбанапал восстановил на Маннейском троне законную династию. Уже в лице Уалли.

Ну а Закира…

А вот она, к тому моменту ставшая женой принца Мидии, поклялась отомстить Великому царю за смерть отца.

***

 Шёл девятнадцатый год существования независимой Мидии и семнадцатый год правления Дайаку. Однако с учётом того, что его избрали на престол, когда ему было далеко за сорок, то по меркам того времени он был сейчас преклонного возраста. У Дайаку не только отказывали ноги, у него уже было гораздо меньше сил и его донимали самые разнообразные хвори.

 Он теперь не часто покидал царский дворец, а если это случалось, то любил совершать поездки на один из склонов Эльвенда, где находилось его загородное имение. Оно было значительно выше, чем Экбатаны, и там всегда царила прохлада. Но в этот раз, находясь в этом имении, он, гуляя ночью, как видно простыл и сразу же после этого почувствовал себя плохо. У него начался жар, и он слёг, а вскоре даже стал терять сознание и начал бредить.

 Врачи, опасаясь за жизнь царя, вызвали в это имение наследника. А Фраорт в это время находился в Рагах, восточной столице Мидийского царства. Принцу пришлось из Раг мчаться в Экбатаны, не жалея коней, но он всё равно прибыл в имение только через девять дней.

 Когда Фраорт вошёл в опочивальню к отцу, тот был без сознания.

– Отец выживет? – спросил принц стоявшего у изголовья царского ложа придворного врача.

– Всё в воле богов! Государь простыл, и болезнь дала осложнения. Он всё время задыхается. Я даю ему отвары, и будем надеяться, что государь сможет победить хворь.

 Только через пару часов Дайаку пришёл в себя и тут же вызвал наследника.

 Вошедшему Фраорту царь сказал:

– Я слышал, что в Экбатанах побывали посланцы от Вавилонского царя.

– Я с ними разговаривал, отец.

– И что сводный брат Ашшурбанапала хочет?

– Вавилония готовится к восстанию, и Шамаш предлагает нам поддержать его.

 Дайаку дрожащей рукой показал, чтобы Фраорт подал ему чашу с отваром. Наследник подал её. Дайаку выпил отвар, и ему стало получше. По крайней мере, Дайаку перестал задыхаться.

– Это опасная затея! – продолжил царь. – Поклянись мне, что Мидия не ввяжется в заварушку! Мы не можем сейчас себе этого позволить! Нам не хватало ещё нового скифского нашествия! Ты же понимаешь, что оно неминуемо последует, а мы от предыдущего-то до сих пор не восстановились.

 Фраорт промолчал.

Он не сказал отцу, что выступить против империи на стороне вавилонян его настойчиво склоняла Закира, а ей принц был обязан жизнью и освобождением из скифского плена.

 Видя, что наследник колеблется, Дайаку повторил своё требование.

– Хорошо, отец, – наконец-то кивнул головой принц, – я перед тем, как что-то предприму, обязательно с тобой посоветуюсь.

– Я заклинаю тебя, Фраорт, не горячись! – и после этих слов Дайаку вновь стало плохо, и он потерял сознание.

***

 В Экбатанах все переживали, что второй царь Мидии скоро покинет бренную Землю – в таком он был плохом состоянии. Но через две недели он на удивление всех оклемался и пошёл на поправку, а через месяц окончательно выздоровел и встал с постели. Он не позволил Фраорту втянуться в события, которые должны были охватить практически весь Ближний Восток.

Как ни упрашивала наследного принца его жена, чтобы Мидия тоже бросила вызов Ниневии, но Фраорт держал слово, данное отцу. Принц согласился с более мудрым отцом, что лучше всего будет выждать, и если действительно на стороне восставших окажется удача, то только тогда и следует вступить в противостояние с грозной империей.

***

 Фраорт был признателен Закире, но подспудно испытывал к ней уже не только благодарность – его тянуло к маннейке и как к женщине. Она умела его заводить и нашла к нему ключики. Однако, помимо этого, он до сих пор не