двигаясь не на сантиметр, такси – на месте, спешащее в аэропорт. В воздухе, самолёты, подчиняясь законам обратного времени, летят хвостами вперёд, на место своей стоянки. И в этом мире живут люди, они привыкли так жить, их это устраивает, они никуда стараются не торопиться; спешить глупо, об этом даже дети знают. Именно из этого мира, вошла в нашу жизнь поговорка:

– Поспешишь – людей насмешишь.

И в этот мир меня притянул Линод, он его считал оптимальным для проникновения в любую из проекций вселенной и внутренних миров. Я уже два часа сидел в кафетерии и наслаждался вкусом и запахом местного кофе, чашечка была стандартной, маленькой, у меня уже был полный живот, а кофе всё не кончался, и не кончался. Линод в двух шагах от столика, два часа не мог добраться до своей кружки. Я видел, как тёк пот по его лицу, как он захлёбывается слюной от жажды, но я ему помочь не мог, по законам испорченного времени. Этот мир больше был похож на ловушку, я не представляю, как и куда Линод планировал перемещаться отсюда, можно было попасть в такое древнее прошлое или в далёкое будущее выбранного мира. Мне бы не хотелось переместиться поближе к истощенному от голода динозавру, в прошлое, или к охотникам на материальных существ, в будущем. А Линод – точно не от мира сего. И я сдался, больше я кофе пить не мог, боялся представить последствия этого чревоугодничества, я представил Честлуга, или Семёна, или как его? И очутился в пятиэтажке, в комнате своего соседа, в кухне за столом с этой вредной, нескончаемой чашкой в руках. Семен только зашёл в квартиру, увешанный пакетами и сумками. Наконец, я допил кофе.

– Арабика?

– Что Арабика?

– Нормальные люди на Земле, здороваются, а не на голову сваливаются!

Я въехал:

– Нет, не Арабика, из мира испорченного времени, но скажу вам, не плохой, довольно-таки, не плохой кофе, я целое ведро выпил.

Сёма начал располагать покупки на кухне, а я, чтобы ему не мешать, решил посетить соседнее помещение – после кофейный спаситель. Боже мой! Как хорошо на Земле, всё привычно и время правильное, и трамваи не тормозят и сливной бачок работает как нужно, а не когда захочу.

–Нет. И не уговаривай! С этим Линодом, я больше работать не буду, видеть его не могу, с его пародиями и хохотом. Фигаро здесь, Фигаро – там, солист оперный! И в мир испорченного времени возвращаться не собираюсь. Объявляю бойкот. Так совету и передай. Пусть забирают своего маэстро. Нет, я не против сотрудничества, пусть вместо Линода дают кого-нибудь другого, более адекватного, что ли?

Линод был не против замены, сославшись на то, что не может понять, какими каналами землянин пользуется при перемещении, здесь замешана мистика, связанная с какими-то чебуреками, а мастер – сторонник научного обоснования вторжения в чужие миры. Он ушёл из проекта, оставив тайный подарок для «Яичницы». Адекватной оказалась Ула, её прислали на замену Линоду. На этот раз дизайнеры изменили всё в её образе, я Улу узнал по голосу, у неё был неподражаемый тембр и такой скороговоркой, выстреливая 600 слов в минуту, могла общаться только Ула. Ула была довольна, что я её узнал в этом образе. От волчка в Уле не осталось ничего, даже ушей. Внешне, новая Ула была похожа на двенадцатилетнюю земную девочку, с косичками и чуть заметной задиристой курносинкой, глаза были серого цвета, лицо – овальное, правильной формы, без выпуклых скул. Предыдущий путешественник настолько меня приучил к преображениям, что я даже не интересовался тем, как Ула превратилась в человека. Ула тоже была довольна, что этим грозным мастером переселений оказался я. Её в совете так напугали принципиальным землянином. Дэну не терпелось покинуть административный мир, в котором ему официально представили Улу, чтобы показать подруге своих друзей, ожидающих землянина в шалаше, на берегу реки, в которой живёт настоящий водяной. Сегодня в Московии был знаменательный день, Огневица презентовала новый выпуск дракончиков, ясельный выпускной бал. Дэн спросил Улу:

– Ты перемещаться можешь?

– Немного, а что?

– Ну, тогда в Московию, догоняй!

И вместо Яузы, с шалашом и Сапожакой у входа, Дэн снова очутился в мире испорченного времени. Следом приземлилась Ула:

– Ну, и где твои друзья?

Потом посмотрела вокруг: рядом была площадь, за площадью дорога. На площади стояла высокая башня с часами, которые шли задом на перёд, отсчитывая прошедшее время и люди шли также, задом на перёд, спеша в покинутые недавно кровати, никто из них не помнил: откуда они вышли. По дороге ехали автомобили в покинутые ими гаражи со включенными габаритами и на задней скорости.

– Куда ты меня притащил?

– Знакомься, это мир испорченного времени, – я представил волшебнице место нашего приземления.

– Слышала о таком?

И Ула засмеялась. Я закрыл глаза – если сейчас запоёт что-нибудь оперное, то это уже эпидемия! Но нет, пронесло.

– Нам в школе волшебников рассказывали о таком, но я не верила, думала небылицы с домыслами. А он, оказывается, существует – этот мир! Интересно, как тут люди живут? И разве можно в этом мире жить?

Я махнул рукой на площадь:

– Смотри! Весь мир, у твоих ног! Можешь даже интервью взять у прохожих.

Ула не клюнула на моё предложение, подсела на лавочку, к школьникам, оставив меня в трёх шагах, шагающим на месте. Волшебница разговорилась с мелкотой, показав им пару незамысловатых фокусов. А я всё топал и не мог остановиться, пока какой-то мальчик не подал мне руку и не помог мне сойти с тротуара, похожего на тренажерную беговую дорожку. Я огляделся, переведя дух: мы находились в парке, вплотную подходящем к центральной площади города. Всё было правильно – и деревья, и аллея, и фонари около лавочек с мусорными урнами, только голуби летали вперёд хвостами, показывая высший пилотаж, и весь парк состоял из двигающихся тротуаров, эскалаторных лестниц и вращающихся турникетов. Не знаю, кто этим управлял, но всё работало наоборот: по тротуарам, невозможно было идти, они возвращали тебя назад, а по лестницам невозможно было подняться. При этом, если кто-то сверху пытался спуститься до нашего уровня, на эскалаторе мгновенно включался реверс, выбрасывая незадачливого пешехода на площадь, словно груду мусора. Все ждали какой-то «час пик». Сработал бой на башенных часах и город превратился в муравейник: люди уже не двигались по одиночке, всё механическое колдовство остановилось и люди – потоками, разлились по поверхности, передвигаясь, хаотично во все стороны. В этом движении была своя – веками выработанная логика, чтобы