Конечно, все это было серьезно. Ребров — следователь, он знает что делает. Он профессионал.

— Вы хотя бы проверили ее телефон?

— А разве мы вам не сказали? — вдруг оживился Ребров и нахмурился. — Телефон вашей жены мы нашли дома, в ее туалетном столике. Он был выключен.

— Да вы что? Как это? — Он перестал плакать, настолько был удивлен. — Но она и шагу не могла ступить без телефона. Она всегда говорила, что в нем — вся ее жизнь!

— Извините, что не сказал сразу.

— Ну, может, там видели, с кем она разговаривала последнее время?

— Да. Проверяем.

— Неужели так долго можно проверять телефон? Кому она звонила? Кто ей звонил? Хотя бы это вы можете сказать?

— Кое-что мы знаем, в основном звонки по работе. Еще она созванивалась с Галиной Петровой, мы выяснили, это ее коллега, воспитатель.

— Да, я знаю ее. Она близкая подруга Алены.

— Еще один мужчина, Абросимов Виктор Леонидович. Вам знаком этот человек?

— Кажется, это мастер, столяр или плотник, не знаю, как правильно сказать…

На самом деле, ну какая теперь разница, плотник он или столяр? Чего только в голову не лезет!

— Что она рассказывала вам о нем?

— Да ничего! Она заказывала у него какой-то стенд, что ли. Он всегда помогал ей, делал подрамники для картин, которые они с детьми старшей группы рисовали. Иногда приходил в детский сад, чтобы что-то там отремонтировать, кажется, менял замки… Я ничего толком о нем не знаю. Но они общались только по работе, это точно.

Конечно, Ребров не поверит ему. Проверит. То есть будет допрашивать и задавать ему ужасные вопросы.

А что, если между ними что-то было? Глупости! Он не должен так думать. Да если сейчас выяснится, что и было что-то, то он, Герман, сразу же ее простит. Важно, чтобы не он, не плотник ее убил. А если он, то Герман сам его прибьет. Но, с другой стороны, если он это сделает и его посадят, что будет с детьми? Они же останутся сиротами!

У него застучали зубы, и тело словно свело судорогой. А в голове образовалась пустота.

Обыск закончился, Герман запер дачу, и они выехали на машине Реброва. Куда его везут? В следственный изолятор?

Но нет, Ребров высадил его у ближайшего метро. Сказал, чтобы он не покидал Москву.

Герман поехал к родителям Алены. Дети пока еще ничего не знали и были у них дома. Он пока не решился рассказать им о смерти мамы, сказал, что она у родителей.

Дверь ему открыла Ксения Андреевна. Одетая во все черное и какая-то вся собранная и энергичная, словно смерть дочери придала ей сил и бодрости.

Он готов был зажмуриться или заткнуть уши, чтобы не слышать ее обвинений или упреков, но вместо этого почувствовал, как она его крепко обнимает.

— Гера, — услышал он ее твердый голос, — нам всем сейчас тяжело, и мы должны держаться вместе. Не раскисай. Будем поднимать детей. Это сейчас самое важное.

И он сразу обмяк, прижал ее к себе с чувством великой благодарности:

— Спасибо, мама.

Глава 10

3 апреля 2023 г.

Машенька наконец проснулась. Но смотрела на мать мутноватым взглядом. И весь день до вечера была вялая и плохо ела.

Таня покормила дочку и посадила в манеж, который прикатила прямо на кухню.

«Слава тебе, Господи, что она жива!» Таня много раз повторила про себя эти слова благодарности Богу.

Надо было готовить обед, убираться. Дел по дому было всегда много. Вот только где бы взять силы на все это?

Виталий спал в своей комнате. Он попросил пива, и Таня тотчас заказала доставку из магазина. Привезли через час, Виталий взял четыре банки с собой, упаковку же с остальными двадцатью банками попросил Таню вынести на улицу, где было прохладно.

Этот его сон, его отсутствие немного привели Таню в состояние душевного равновесия — она представила себе, что его просто нет. Она чистила картофель, терла морковь на терке, шинковала капусту и старалась не смотреть на сидящую в манеже дочку, вяло играющую с игрушками.

«Она могла умереть, умереть! Да я настоящая преступница! Мало того что я изменяю мужу, так еще и ребенка отравила!»

Да, лучше на Машу не смотреть. Иначе можно сойти с ума. Или она уже сошла с ума?

Он появился неожиданно, подошел сзади, схватил ее за бедра и прижал к себе. Поцеловал в затылок.

— Не могу без тебя заснуть… Пойдем ко мне.

— Но я не могу, я готовлю. У меня много дел…

— Тогда здесь…

Он ушел, она, тихонько поскуливая от боли и унижения, от того ада, в который попала сама, по своей воле, быстро натянула на себя платье и бросилась в ванную. Там ее вырвало.

И снова она набрала горячую воду в ванну, забралась туда и принялась намыливаться. Слезы лились, как вода по лицу. Что было делать? Хоть бы он поскорее съехал!

И ведь никому не пожалуешься, не расскажешь! Не признаешься, что ей приходится теперь терпеть этого ненасытного зверя, этого извращенца. Как же спокойно и счастливо она жила с Андреем, каким нежным и ласковым он бывал с ней. Для нее близость с мужем всегда была в радость. Тогда почему же она так быстро сдалась, вернее, отдалась его брату? Как так могло случиться? Он взял ее так быстро, как если бы они давно уже были любовниками. Она и не поняла, как это произошло. Только приехал, познакомились, и все — она уже не принадлежала себе! И поначалу это не было ни любовью, ни страстью. Он был груб с ней и решителен. Словно знал, что она не откажет ему, что отдастся прямо на кухне, сразу. Думал, что она примет его за мужа? Ведь они как две капли воды.

Он явно изголодался, этот Виталий. Может, он сидел? Может, вернулся с зоны, а они