сидевший в тот раз за монитором вместе с оператором и шепотом обсуждающий с ним какие-то показания компьютера. Сам он, как показалось старшему лейтенанту, в этом деле понимал мало, больше доверял мнению оператора, опытному в таких исследованиях. Собакин не знал, был ли тот врачом, каким-то медицинским братом или даже вообще специалистом из другой области, скажем, из сферы компьютерной грамотности. Как же и кем тогда ставился диагноз? Может быть, мнение фельдшера является куда более справедливым, чем предположения врача?

Доверие к современным методам диагностики у старшего лейтенанта Собакина было велико. Но при этом ему очень хотелось верить во врачебную ошибку, то есть просто жить. Еще до командировки он много раз искал на просторах Интернета все данные о своей болезни и о врачебных ошибках. Таковых было великое множество. Виной всему оказалась симптоматика, во многом схожая у остеохондроза и опухоли спинного мозга. Тут спутать немудрено. Старшему лейтенанту очень хотелось верить, что с ним произошел как раз подобный случай, был неверно поставлен диагноз.

Будь у него этот банальный остеохондроз, Виктор Алексеевич не побоялся бы выйти на пенсию по инвалидности, нашел бы себе какую-то работу, чтобы содержать семью, лечился бы, избавился от этой хвори и снова вернулся бы на службу. Так он думал. Но главное состояло бы в том, что он остался бы с семьей, заботился бы о ней.

Но как ему самому определить, что с ним приключилось? Это была задача, непосильная для боевого офицера, лучше всего знающего, как стрелять, взрывать, убивать и не дать при этом уничтожить себя.

– Товарищ майор, вертолет пограничников заберет наших убитых и раненых и забросит их в наш городок, – доложил старший лейтенант Собакин начальнику штаба сводного отряда Крашенинникову, которого специально вызвал на связь. – Просьба обеспечить посадочную площадку санитарными машинами и труповозками, чтобы вертолет не задерживать. Подполковник-вертолетчик и без того едва согласился сделать такой круг, да и то только из-за раненых, которым нужна срочная операция. С кем-то из них я, кстати, передам вам свой предварительный рапорт. Вы забрать его не забудьте. – Старший лейтенант умышленно утрировал ситуацию, чтобы майор не пропустил мимо ушей его просьбу о санитарных машинах.

Обычно Крашенинников ничего не забывал.

– Хорошо, Виктор Алексеевич. Я сейчас распоряжусь, прикажу готовить машины. Как сам?

– Нормально, товарищ майор.

– Как твоя голова? Шея как? Не подводят?

– Нормально у меня все и с головой, и с шеей, – ответил Собакин, как будто сердито отмахнулся.

– А фельдшер из твоей бригады предупреждал, что у тебя тот еще остеохондроз и, как следствие, сильные головные боли.

«Так вот откуда ноги растут у этих разговоров», – сделал вывод Собакин.

– Это фельдшер пусть сам от головной боли страдает с похмелья, а я в норме, – сердито ответил старший лейтенант. – У меня это лишь изредка бывает. Да и не такие уж это и боли, чтобы работе мешать.

– Страдаешь, значит, – сделал вывод начальник штаба, услышав тот возмущенный голос, которым эта претензия была высказана. – Ты потерпи. Наше дело такое – терпеть и быть всегда в боевой форме. Я на тебя надеюсь. Можно сказать, под свою ответственность твою роту в заслон выставил. Только потому, что тебя хорошо знаю и доверяю тебе.

– Спасибо, товарищ майор. Про санитарные машины не забудьте. Конец связи?

– Конец связи, – подтвердил начальник штаба. – Про машины не забуду.

Командир роты переключился на внутреннюю связь и сразу сообщил майору Феофилактову, что санитарные машины вертолет встретят.

Как раз в этот момент чуть в стороне от бандитов взорвались сразу несколько мин. Видимо, огневой взвод, который прибыл в подкрепление к пограничникам, начал работать почти с колес, не тратя время на выстраивание орудий, оттого и не совсем точно. Но некоторые осколки, похоже, все-таки достали крайних бандитов.

В бинокль Собакин увидел, что средняя часть банды сдвинулась в сторону. На земле остались несколько раненых, корчащихся и извивающихся от боли. Над парой из них склонились товарищи, не опасаясь новых выстрелов из минометов. Скорее всего, эти люди имели боевой опыт и хорошо знали, как сложно бывает положить две мины в одно и то же место.

До первых, головных рядов банды дистанция была предельной для стрельбы из автомата. Она составляла чуть меньше километра и позволяла рассчитывать только на случайное удачное попадание. Для «Винторезов» снайперов это расстояние вообще оказалось запредельным. В данный момент достать бандитов могли только минометы и «Корд», который время от времени постреливал.

Однако Собакин не желал раньше времени показывать бандитам, что он имеет возможность вести ночной бой и прицелы на автоматах его солдат снабжены тепловизорами. Поэтому он приказал своим бойцам стрельбу прекратить, но тут же распорядился подготовиться к использованию подствольных гранатометов. Старший лейтенант строго предупредил солдат, что стрелять гранатами следует лишь по общей команде, одновременным залпом с разных сторон.

Поскольку правый фланг обороны был свободным, он отдал приказ командирам первого и второго взводов Корытину и Пустовалову выдвигаться вперед и занять позицию для прямого обстрела банды из подствольников. Остальная часть роты должна была вести огонь из них же, но уже по навесной траектории, когда боевики выйдут на дистанцию меньше четырехсот метров.

– Только прошу всех обратить внимание на то, что погранцы присылают по правому флангу два взвода нам в поддержку. Своих не перестреляйте! – добавил Собакин.

– Понятно, командир. Если встретим погранцов, что с ними делать? С собой взять? – задал старший лейтенант Корытин естественный вопрос. – Кстати, а ведь основные их силы снова бездельничать будут. Я всерьез озабочен состоянием здоровья наших боевых товарищей. Так ведь можно и бока себе отлежать.

– Даже если у них нет подствольников, то есть прицелы с тепловизорами. Пусть давят бандитов автоматным огнем. Дистанция будет достаточная. Выходите на сотню метров. А мы будем бить с трехсот пятидесяти.

– Есть у них подствольники, – вмешался в переговоры майор Феофилактов, слышавший этот разговор. – Существенную помощь смогут твоим, старлей, взводам оказать. Они уже готовятся. Вот-вот выйдут. Я предупрежу их о возможности встречи.

У пограничного спецназа была собственная система внутренней связи. Это в очередной раз стало понятно Собакину хотя бы по тому факту, что командир «Сигмы» погрохотал микрофоном, снял шлем, тут же, видимо, надел другой и что-то проговорил. При всей своей чуткости микрофон шлема «Ратника» передавал в наушники командира роты только фоновый шум, но слова разобрать было невозможно. Ясно было только то, что командир группы «Сигмы» давал указания и предупреждения командирам двух своих взводов, отправленных в помощь роте старшего лейтенанта Собакина.

Но никакой обиды за слова старшего лейтенанта Корытина в адрес спецназа погранвойск майор