Феофилактов Собакину не высказал. Это уже говорило о том, что он от природы человек мягкий или же признает, что его пограничникам следовало бы вести себя активнее, чего, в принципе, желали и Корытин, и сам Собакин.

Наконец-то снова, теперь уже аккуратно зашуршал микрофон стандартного шлема, такого же, как у всей группы спецназа ГРУ, и майор Феофилактов осведомился:

– Старлей, ты слышишь меня?

– Я, товарищ майор. Слышу хорошо.

– Мои два взвода уже прошли через нашу позицию. Скоро с твоими соединятся. Бегать они у меня неплохо обучены. Кстати, я вижу, что мои минометы тебе не мешают, не вмешиваются в твои планы. Тут вот их корректировщик со мной рядом устроился. Сейчас огневики снова начнут.

Пока майор говорил, корректировщик, видимо, внес поправки и передал их в огневой взвод. Минометы заговорили снова. Почти сразу, с интервалом всего в полторы минуты, к ним присоединился минометный взвод спецназа ГРУ. Теперь по бандитам били восемь минометов, по четыре с каждой стороны. В воздухе стоял почти непрерывный вой. Мины ложились прямо посреди боевиков, строй которых почти сразу нарушился. Банда снова превратилась в толпу, однако погибать на дистанции никак не желала. Там достаточно быстро прозвучала, видимо, команда к атаке.

Она опять последовала в прежнем направлении, на левый фланг обороны спецназа военной разведки. Наступать на пограничников, поджимающих банду, боевики по-прежнему не хотели. Они двигались только вперед, как до этого и предполагал старший лейтенант Собакин. То обстоятельство, что пограничники не наступали им на пятки, не вызывало у бандитов подозрений. Ведь и спереди атаки тоже не было.

Однако расстояние до линии обороны спецназа оказалось слишком большим для того, чтобы преодолевать его бегом. Бандиты не желали выдохнуться раньше времени, поэтому передвигались просто быстрым шагом и лишь изредка переходили на бег, словно надеялись, что это спасет их от минометного обстрела.

Но все бандиты, видимо, понимали, что единственный их путь к спасению – это движение вперед. Минометчики прекратят обстрел только тогда, когда увидят опасность для своих же товарищей. Так оно и получилось в действительности. Минометы перестали стрелять, когда банда приблизилась к защитной линии спецназа ГРУ. Они и стрельба с фланга нанесли боевикам значительные потери.

Но тут на бандитов свалилась новая беда. Один за другим на них обрушились выстрелы из подствольных гранатометов. Огонь велся с двух сторон и оказался неожиданно мощным. Особо губительным стал обстрел с фланга. Он велся из такого количества стволов, на которое боевики никак не ожидали нарваться.

После трех залпов на бандитов стали сыпаться одиночные выстрелы. Они перемежались короткими автоматными очередями, которые были неслышимы, но оттого не менее губительны. Боевики снова падали под этими очередями.

Перед эмиром стоял выбор. Он мог ударить всей растянувшейся колонной во фланг, откуда стрелял невидимый противник, или продолжать лобовую атаку на позицию спецназа военной разведки. Эмир выбрал второй вариант. Он учел, что часть скал, стоящих вдоль хребта на левом фланге обороны и местами вплотную примыкающих к нему, давала возможность его людям спрятаться от пуль, осколков гранат и мин. При атаке во фланг это естественное укрытие оставалось бы за спиной, и сама банда оказалась бы на открытом месте, между двух направлений огня. Такое положение было бы губительным для всех бандитов.

К тому же за скалу были спрятаны и носилки с ценным грузом, который банда несла. При атаке во фланг их пришлось бы бросить или хотя бы на время оставить под небольшой охраной. А это, скорее всего, было для эмира недопустимо. К тому же у него жила надежда на то, что командир спецназа ГРУ – а он уже понял, с кем имеет дело, – снял часть бойцов с фронта. Огонь гранатометов с фланга оказался настолько массированным, что невольно можно было предположить, что со стороны фронта защитников оборонительной линии осталось мало, их основные силы переместились на фланг.

Бандиты побежали в атаку лишь тогда, когда уже могли доставать противника не навесными, а прямыми автоматными очередями. Но они и теперь не понимали, куда им стрелять, поскольку их противники не демаскировали себя вспышками. Глушители их автоматов одновременно служили и пламегасителями. А вот спецназовцы видели в ночи прекрасно.

Бандитский эмир ощутил это на себе, потому что в те моменты, когда он отдавал приказы, на него словно специально кто-то охотился. По крайней мере, одежду на эмире пули умудрились порвать четыре раза. Пятая, похоже, шальная, угодила в каблук его правого башмака. Хорошо еще, что не в саму ногу.

Но эмир всегда и всем говорил, что он от пуль заговоренный. Он даже хвастался перед своими бойцами тем, что они только одежду на нем рвут, причем делают это достаточно часто, чуть ли не в каждом бою. Главарь банды даже сам уже понемногу начал в это верить, потому что так оно и было на самом деле. Других ранило или убивало, а его тела пули не касались. Только один или два раза были случаи, когда они лишь слегка царапали эмира.

Атака не была мощной. Бандиты уже в третий раз пробовали прорваться через заслон, выставленный спецназом ГРУ, и эмир понимал, что попытка эта результата не принесет. Силы банды таяли. На данный момент от нее осталась уже примерно половина личного состава. Однако бандиты шли вперед.

До позиций спецназа ГРУ оставалось уже совсем недалеко. Командиру разведывательной роты казалось, что опять быть рукопашному бою. Тут эмир снова показал свою опытность, дал новую команду. Он приказал банде сместиться левее, то есть на правый фланг обороны спецназа, предполагая, что именно там были сняты бойцы. Боевики старались как можно быстрее выполнить этот маневр. Они бежали под обстрелом.

Однако приборы ночного видения позволяли командиру роты контролировать ситуацию. Старший лейтенант заметил это смещение и тут же приказал своим парням смещаться вправо, чтобы встречать врага лицом к лицу. Бойцы покидали свои окопы, вырытые собственноручно, перемещались сначала в соседние, а потом и дальше. Система связи позволяла им отслеживать действия товарищей и выполнить перемещение скрытно. Гребень, на котором располагались окопы, тоже укрывал бойцов от взглядов из темноты. В результате сам маневр был совершен незаметно.

У эмира таким вот образом создавалось впечатление, что защищена вся позиция его противника, а во фланг банду атаковали какие-то свежие, резервные силы. Бойцы умело сместились в сторону, не показав этого боевикам. Тренированность солдат позволяла им совершить этот же маневр хоть еще несколько раз.

Стараниями и надеждами своего эмира банда угодила в огневую ловушку, то есть попала под перекрестный обстрел. По ней с двух