Себастьяно был более великодушен. Из кошелька, который он носил на поясе рядом с кинжалом, он достал монетку и протянул мелкому.

– Вот, за труды.

Мальчишка ответил ему щербатой улыбкой и вихрем умчался прочь.

Я озабоченно смотрела ему вслед. В мое время он был бы в школе или детском саду. Или на детской площадке, в сопровождении своей мамы.

– Он ни разу не был в школе, – сказала я. – И ты видел, какой он худой?

– Такова эта эпоха, – холодно ответил Себастьяно. – Это называется бедностью. Часто все, что есть у людей, – то, что на них надето.

– С этим и правда нужно как-то бороться, – сказала я. – Прежде всего, людям со средствами, которым следует быть более щедрыми.

Он лишь покосился на меня, а затем снова сунул руку в кошелек и вытащил пригоршню монет. Я растерянно рассматривала незнакомые мне деньги.

– Что мне с ними делать?

– У тебя тоже нет ничего, кроме того, что на тебе надето, и я принял на свой счет твои слова насчет щедрости.

– О, – сказала я, разрываясь между желанием швырнуть деньги к его ногам и пониманием, что немножко наличности мне не повредит. В итоге разум одержал верх над гордостью. В конце концов, именно из-за Себастьяно я и оказалась в таком положении. По сути, это было не подаяние, а честно заслуженные небольшие средства на проживание. Невозможно предугадать, когда мне могут срочно понадобиться эти деньги.

– Большое спасибо, – высокомерно сказала я. – Конечно, я расплачусь, как только снова окажусь дома. То есть максимум через две недели.

В молчании мы преодолели оставшийся путь. Я ощутила, как во мне нарастает страх. Что, если меня постигнет участь Клариссы и я не вернусь? Что, если события, которые до сей поры казались мне примитивным и грубоватым, но все-таки увлекательным приключением, теперь обернутся чем-то серьезным? Нет, пообещала я себе, об этом я даже думать не буду!

Чтобы хоть частично оправдать мою прогулку в глазах Матильды, я набрала воды из того же колодца, у которого утром побывали мы с Клариссой. Снова на меня смотрели со всех сторон, но примерно столько же любопытных взглядов привлекал и Себастьяно.

Когда мы подошли к лавке Матильды, я с подчеркнутой вежливостью спросила Себастьяно, не хочет ли он зайти, но он, как я и ожидала, отказался.

– Матильда не слишком хорошо ко мне относится, она считает, что это я навлек на Клариссу несчастье. А Кларисса… – он сделал паузу. – Нас ждут только бесконечные споры.

– Из-за чего?

– Касательно ее нынешней жизни. – Он пожал плечами. – Но она должна жить так, я не могу ничего изменить, как бы ей ни хотелось иногда в это верить.

Из лавки вышла покупательница. Сквозь открытую дверь меня заметила Матильда.

– Чего это ты стоишь тут и ворон считаешь? – крикнула она.

– Уже иду! – крикнула я в ответ.

– Я снова вернусь к новолунию, точно к третьим колоколам [13], – сказал Себастьяно, уходя. – Не ищи меня больше, в ближайшее время меня здесь не будет, – и с этими словами он скрылся за углом.

Я пообещала Матильде немедля почистить горшки, но в первую очередь бросилась на поиски Клариссы. Она оказалась в садовой пристройке, где с раздраженным видом смахивала со столешницы перемолотые травы.

– Где ты была? – спросила она.

– Ходила за водой.

– Тебя долго не было. Заблудилась?

– Нет, я пошла за Бартоломео, потому что хотела с ним поговорить.

– И что, ты его поймала? Удалось с ним поговорить? Что выяснила?

– Себастьяно придет сюда через две недели, потому что будет новолуние. А раньше мне домой никак не попасть. – Я вопросительно посмотрела на нее. – Ты знала?

Она пожала плечами.

– Да, конечно. Это как-то связано с приливами и отливами – когда можно путешествовать, а когда нет.

– Почему ты мне не сказала? Я и правда думала, что смогу сегодня попасть домой! Почему ты дала мне надежду?

– Из осторожности. Ты была так напугана. Я не хотела, чтобы тебе стало еще хуже.

Объяснение показалось мне не очень убедительным, но я решила не спорить. Намного сильнее мне хотелось прояснить другой вопрос. Вот только я не знала, как к нему подойти, не дав ей понять, кто меня сюда привел. Себастьяно упомянул, что она сказала мне неправду о своем путешествии во времени, и я решительно хотела узнать больше.

Раздумывая над подходящей формулировкой, я наблюдала за тем, как она работает. На длинном столе были разложены многочисленные приспособления. По виду большинства из них я могла догадаться, для чего они используются, но о других мне оставалось только гадать.

– Что это? – я указала на большой стеклянный шар с многочисленными выпуклостями и трубками.

– Аламбик [14]. Его используют для дистилляции.

– Ты имеешь в виду, чтобы сделать крепкий алкоголь?

– Не только, – Кларисса коротко хихикнула, и я с облегчением обнаружила, что к ней возвращается хорошее настроение. – Нам он нужен, чтобы делать духи. Но принцип тот же.

Она объяснила мне, для чего нужны различные устройства. Там были емкости для измерения и смешивания, склянки с реагентами, изогнутые ножи для рубки зелени и ступки для измельчения компонентов, мельницы для пряностей, кухонные доски, лопаточки и ложки всевозможных размеров, весы и многочисленные песочные часы. Над рабочим местом, как и в лавке, висели связки трав, которые источали приятные и неприятные запахи. На противоположной стене крепилась широкая полка, сплошь заставленная мешочками, деревянными ящичками, глиняными тиглями и бутылками. В части из них были готовые товары, а в части – нужные компоненты, объяснила Кларисса. Вместе с Матильдой они производили здесь все, что может понадобиться для здоровья и красоты. Весь год у них было множество дел, связанных не только с продажей, но и с производством. Они плавали на лодке на материк, чтобы собрать определенные растения, и ходили к торговцам, чтобы заполучить экзотические пряности или редкие минералы. Иногда для изготовления лекарств и косметики использовались свежие растения, а иногда их предварительно высушивали, а затем перемалывали, варили, толкли или перегоняли. Жир растапливали и очищали, душистые эссенции разбавляли и смешивали, пряности и минералы отмеряли в мельчайших дозах.

Кларисса охотно демонстрировала разные изделия и объясняла все тонкости.

– Мне внезапно показалось, что ты занимаешься всем этим с удовольствием, – сказала я.

– Это правда. А почему нет?

– Потому что ты из благородного дома. Вряд ли пахать весь день и позволять собой командовать – обычное дело для тебя.