для подъема нашей еды на дерево, чтобы уберечь ее от медведей (мы взяли вино, кашу, рисовую запеканку с тунцом и упаковку шоколадного торта, чтобы испечь его на костре), а я взяла справочник по растениям. Мы зашнуровали туристические ботинки и взвалили на спины тяжеленные рюкзаки. Я подтянула лямки – они были перемотаны скотчем и чертовски врезались в тело – и застегнула поясной ремень. До гор лучше добраться засветло.

Недалеко от нескольких сосен желтых росли метелки житняка – колосковые чешуйки поочередно охватывали главный стебель, словно руки, карабкающиеся по канату. Кружевная дикая морковь высотой по колено росла рассеянными группами, чтобы лучше справляться с недостатком влаги. После рассказов индейцев о грибных сетях, соединяющих деревья, я задумалась, могут ли травы, цветы и кустарники вдоль этих путей тоже оказаться микоризными.

Практически все виды растений (за исключением, пожалуй, тех, которые выращиваются в питомниках и либо естественным образом не имеют микоризы, либо их поливают и удобряют) нуждаются в грибах-помощниках, чтобы поглощать достаточно воды и питательных веществ, необходимых для выживания.

Я выдернула несколько стеблей житняка с бледными сине-зелеными влагалищами листьев и стала разглядывать толстый пучок корневищ, надеясь увидеть на кончиках корней жирные разноцветные грибницы, как на корнях здоровых саженцев деревьев. Однако они оказались голыми, словно швабры с тоненькими волокнами. Когда я проверяла овсяницы, волосатые ости ее семян щекотали мои предплечья. Корни овсяницы тоже были голыми. То же самое с корневищами келерии. В разочаровании я бросила травы на тропу.

Мы поднялись к редким пихтам Дугласа, раскидывавшим свои ветви с величием дубов. В этой части леса влажность оказалась выше. Под кронами пихт густо рос вейник – его травинки были ярче, зеленее и чаще, чем у житняка, виденного возле сосен желтых. Ухватилась за пучок поросли, и пурпурные стебли вейника внезапно вырвались из земли. Я повалилась на свой рюкзак – как перевернутая черепаха. Опять тонкие, ломкие, волокнистые, голые кончики корней. Они совсем не походили на микоризные.

– Что, черт возьми, ты пытаешься сделать? Постричь газон? – Джин расплылась в улыбке.

– Микоризы ищу. Но все эти корни выглядят голыми, – ответила я.

Джин кинула мне оправленную в металл ручную лупу размером с монокль, и я стала рассматривать увеличенные корни.

– Они выглядят набухшими, – сказала я. – Но не похожи на микоризные кончики корней у пихты Дугласа.

В справочнике я нашла описание вейника. Примечание гласило, что микориза у него арбускулярная, и ее можно увидеть только под микроскопом после использования красителя.

Я перешла на страницу с пихтой Дугласа. В сноске говорилось об эктомикоризе.

Я смотрела на корни травы, похожие на клок волос, вырванный в драке, и жалела, что не могу разглядеть нечто на их кончиках. Я могла поклясться, что они выглядят набухшими.

– Неудивительно, что меня сбило с толку, – жаловалась я Джин, просматривая страницы.

Арбускулярная микориза у трав растет исключительно внутри клеток корня. Она невидима. Не то что эктомикоризные[26]грибы, которые растут снаружи корневых клеток деревьев и кустарников, словно вязаные шапочки. Солнце стояло высоко, но нам нужно было двигаться дальше, чтобы не заблудиться в темноте. Однако я не могла поверить в то, что читала.

– Довольно мерзко выглядит. Арбускулярный микоризный гриб прорастает непосредственно сквозь стенку клеток растения и проникает внутрь, где находятся цитоплазма и органеллы, как если бы он пророс через кожу и попал в кишки.

– Как стригущий лишай? – спросила Джин.

– Не совсем. Микоризный гриб не паразит, а помощник, – объяснила я, добавив, что внутри клетки растения гриб принимает форму дуба. – Ну, он образует волнистую мембрану, похожую на крону дерева.

Подняв палец, Джин, словно Ватсон, предположила, что именно поэтому данную микоризу называют арбускулярной.

– На латыни «дерево» – Arbor, – заметила она. – Но почему микоризы на травах отличаются от микориз на деревьях?

Я пожала плечами. Книга утверждала, что мембрана в форме дерева имеет огромную площадь поверхности, и поэтому гриб может передавать растению фосфор и воду в обмен на сахар. Это очень полезно для растений в сухих местах и там, где в почве мало фосфора.

Я выкинула корни в заросли вейника, и мы пошли вверх мимо величавого леса из пихт Дугласа. Наконец тропа перестала подниматься. Если не считать разрозненных колючих елей и зеленой ольхи ситкинской в подлеске, лес полностью захватила тощая сосна скрученная. Лишенные ветвей стволы высоко поднимали маленькие плотные кроны; деревья избегали близкого соседства.

Я подобрала обугленную деревяшку и удивилась, насколько она тверда, но при этом легка, словно окаменела. Вероятно, она осталась от пожара, в результате которого раскрылись шишки, породившие эти заросли.

Шишки сосен раскрываются только тогда, когда начинает таять смола, удерживающая чешуйки.

Из-за прохладного, но сухого климата и частых ударов молний эти горные леса горят каждые сто лет, сжигая весь древостой и уничтожая верхний ярус растительности. Ольха помогает восполнить азот, исчезающий в результате пожара. В ее корнях живут симбиотические бактерии, преобразующие атмосферный азот в соединения, которые могут использовать деревья и прочие растения. При отсутствии периодических пожаров светолюбивые сосны естественным образом вымерли бы через сто лет, а в лесу доминировали бы теневыносливые ели. Естественная последовательность развития событий.

Среди вейника пышно разрослись кустики гекльберри. Я проверила кончики корней и у них, но они тоже оказались голыми. Их микоризные помощники относились к эрикоидной микоризе: эти грибы образуют внутри клеток растения витки, напомнившие о локонах, которые завивала мне в детстве мама. Чуть дальше призрачное восково-белое растение с полупрозрачными листьями и капюшончиком сверху напоминало сверкающий меч. После нескольких минут работы со справочником мы определили, что это подъельник одноцветковый, который паразитирует на зеленых растениях, поскольку не имеет хлорофилла. И у него своя разновидность микоризы – монотропоидная микориза. Мы издали нечто среднее между смехом и стоном – появился еще один тип. Сколько же их? Монотропоидные микоризы похожи на эктомикоризы, поскольку образуют грибной колпачок на внешней стороне кончиков корней. Но также они разрастаются внутри клеток растения, подобно арбускулярным и эрикоидным разновидностям, являясь, так сказать, промежуточным типом. Микоризы подъельника также растут на корнях деревьев и забирают у них углерод.

Джин начала поддразнивать:

– Разве французы питаются в основном не грибами? И даже галлюциногенными? У тебя галлюцинации.

Она отпустила замечание о потяжелевшей бутылке вина, но при этом улыбалась так же широко, как и я.

Когда позади осталась тысяча метров подъема и десять километров пути, мы добрались до первого обвала. Ива Скулера и ольха ситкинская каскадом спускались по осыпи, образуя удобное место обитания для медведей. Вздымающийся гребень горы хорошо освещался солнцем.