– Ветреница западная, – ответила я, поглаживая семянку ладонью.

В куче перегноя, который скопился между двумя валунами, выросло несколько растений, сверкавших на солнце.

– Теперь я понимаю, почему ты привела меня сюда, Сьюзи. Это особенное место.

– Не все так просто. – Я посмотрела на расселины, через которые нас вели туры – указатели, сложенные из камней.

– Не проблема, – фыркнула мама. – Ты же знаешь, я не первый раз в походе по Стейну.

Смелая, как дедушка Берт, упрямая и полная решимости, как бабушка Уинни. Получилось такое замечательное сочетание, что Робин, Келли и я объединили их имена Хьюберт и Уиннифред в прозвище Бертифред.

– Ты была в этих местах?

Я еще находилась в том возрасте, когда кажется, что знаешь гораздо больше родителей. Но мама не переставала удивлять меня: она путешествовала по Европе и Азии, читала Аристотеля и Хомского, Шекспира и Достоевского.

– Поднималась с друзьями к скале Аскинг в устье Стейна, где река сливается со Страйен-Крик, – ответила она, повязывая платок вокруг шеи. Ее густые каштановые волосы были коротко стрижены, а она не хотела обгореть на солнце. – Это огромная скала, вода выдолбила в ней колыбели, в которых рожают женщины нлакапамук.

Индейцы крестили младенцев в ручье, а у скалы Аскинг[30] просили разрешение войти в долину реки Стейн. Для безопасного путешествия.

Как мы с Джин упустили это во время летнего похода? Жутко расстраивало, что гризли загнали нас на дерево и выгнали из долины, потому что мы не знали правил.

К полудню мы установили палатку на выступе скалы. Я повесила еду высоко на пихте субальпийской – очевидно, родительнице молодой поросли вокруг ее корней, – чтобы уберечь от медведей. Под нами сияло озеро Лиззи, как драгоценный камень, оправленный в зеленый бархат, а выше манил ледник, испещренный мелкими горными озерцами. Мы провели вторую половину дня, карабкаясь по выскобленным скалам и окуная пальцы ног в лужи.

– Мама, посмотри на этот лишайник на камне.

Красную корочку, похожую по форме на пирог, окаймляли радиально расходящиеся беловатые грибные нити. Симбиоз.

– Гриб полюбил водоросль[31], – заметила я.

Она поджала губы, услышав мою шутку, и сказала:

– Похоже на засохшую рвоту, которую я на прошлой неделе отмывала в туалете для мальчиков.

Мама работала в начальной школе, где занималась с детьми, испытывающими трудности с чтением, письмом и математикой.

Я обратила внимание на еще одно пятно на камне: покрытый лишайником гумус образовал более глубокое ложе, в центре которого росла кассиопея – белый горный вереск. Крошечные цветы, похожие на сказочные колокольчики, висели на кончиках коротких вьющихся стебельков, покрытых кожистыми чешуйчатыми листьями. Казалось, вереск счастлив на своей грядке из лишайниковой почвы.

Корни лишайников – ризина – выделяли ферменты, разрушающие камень, а тела лишайников поставляли органический материал – все вместе это создавало гумус, в котором растения могли закрепиться корнями.

Я потянула за стебель, но он прочно сидел в гумусе. Увижу ли я корни с сетью грибов? Или трюфель? Мне совершенно не хотелось разрушить этот оазис своими поисками микоризы, поэтому я заглянула в справочник. Вереск формировал симбиотические отношения с похожими на петли эрикоидными грибами – теми самыми, которые мы с Джин обнаружили на корнях гекльберри в Страйен-Крик. Эти лишайники превращали камни в песок, разрушая минералы и постепенно создавая почву, в которой могли развиваться другие растения.

Когда я прочитала этот отрывок, мама кивнула.

– Логично. Для начала достаточно и одного растения, а потом появляются другие.

Она указала на крупные островки зелени, которые образовали более толстые слои органического вещества на поверхности камня. Корни пустили розовая филлодоце (еще одно растение семейства вересковых) и вороника. Нашлось даже место веточке кустарника.

– Гекльберри карликовая. – Я ткнула пальцем в несколько усеянных крошечными голубыми ягодами коротких стебельков, растущих в лишайниковом перегное.

Этот вид встречался только в альпийском поясе. Совсем не то, что гекльберри у бабушки Уинни. Мы с мамой собрали несколько ягод, переходя от пятна к пятну.

– Если бы бабушке Уинни пришлось растить здесь сад, она бы знала, что делать, – заметила я.

Мама рассмеялась. Ее мать могла вырастить что угодно практически из ничего. Требовались только семена, компост и вода.

– Это как учить детей читать, – произнесла она. – Дай им основы, и мало-помалу они научатся.

– Мама, мне тяжело из-за того, что они отдали работу Рэю, – выпалила я. – Что мне делать?

Она перестала собирать ягоды и повернулась ко мне.

– Устройся на другую работу, Сьюзи, – прозаично сказала она. – Соберись. Используй то, чему научилась в этой компании – у того парня, Теда, – и не оглядывайся.

– Не понимаю, я же справлялась со своей работой. – Я не хотела забывать о том, что казалось мне несправедливостью.

– Может быть, они не были готовы взять тебя. Найдешь что-нибудь еще лучше.

Она была права. Почему я такая нетерпеливая? Мама совсем другая. Она могла месяцами повторять алфавит с учениками. Заботилась о нас день за днем, и все эти мелочи складывались в целое. Если подумать, то лишайники, мхи, водоросли и грибы обладали такой же размеренностью, постепенно создавая почву – тихо и слаженно. Объекты и люди, работающие согласованно, чтобы произошло что-нибудь заметное. Например, как мы с мамой общались, стараясь попасть в унисон, и каждый миг соединял нас, пока мы не стали единым целым, связанным богатой, многогранной и глубокой любовью.

Мама безмятежно улыбалась, вытянувшись, чтобы отдохнуть. Она родилась в нищете во времена депрессии и помнит, как ее отец вернулся с войны с посттравматическим стрессовым расстройством. Она вышла замуж за хорошего, но не подходящего ей человека. К двадцати шести годам родила троих детей, получила образование, учась заочно и на летних курсах. Работала полный рабочий день и растила детей – в те времена, когда женщинам было положено сидеть дома. Учила читать детей – бедных, неблагополучных, жертв плохого обращения. Страдала от головных болей, которые могли убить лошадь. Развелась с мужем против воли всех, а затем практически без посторонней помощи отправила детей в университет. Мама протискивалась сквозь отверстие от выпавшего сучка, но для меня она была первым человеком, ступившим на Луну.

Вернувшись домой из похода, я стряхнула пыль со своего резюме и отправила заявки в несколько лесопромышленных компаний.

Я получила два приглашения на собеседование. На первом я сидела за огромным столом напротив менеджера компании «Вейерхаузер», который рассказывал, как ему не терпится вырубить весь старый лес, чтобы они могли перенастроить фабрику на деревья с лесопосадок. На втором парень из «Толко Индастриз» объяснял, что они