Трудно представить, что с нами сделают, когда вернутся Грибков и его помощники. Впрочем, наоборот – очень нетрудно.

Ну уж Лешку я им на расправу не отдам! Хотя всего оружия у меня было – старый, почти сгнивший патрон.

Толкаясь в запертую дверь, я лихорадочно размышлял. Все двери заперты, все окна… Во дурак! Окна! Они же не на ключ запираются, а на щеколды, изнутри.

Мы снова засветили наш крохотный огарок и спустились в холл.

Отпереть окно, выскочить в него и перелезть через забор было делом одной минуты. И как только мы оказались на дачной улице, пропел тети-Клавин петух. Прямо как в типичном ужастике.

Да еще пересекли нам дорогу, переваливаясь как пьяные цистерны с пивом, возвращавшиеся с водопоя коты. Они при этом обидчиво отвернулись от Алешки.

– Надо палку от двери убрать, – сказал я, когда мы добрались наконец до родного хозблока.

Но палки у двери не было!

Мы недоуменно переглянулись. Я посмотрел в окно. Было уже достаточно светло, и я хорошо видел, что папа спит на своем месте.

Чудеса какие-то! Кто убрал палку? Кто здесь бродил ночью?

Что-то мне стало неуютно из-за всех этих приключений. Что делать?

– Пошли спать, – зевнул Алешка, опять разрешив все наши сомнения своей практичностью.

Разбудила нас мама. Она приехала ранней электричкой, очень веселая, потому что успела соскучиться и была очень рада нас видеть.

Она похвалила нас за то, что везде был порядок, и стала доставать из сумок продукты. И газеты для папы, в которые он сейчас же вцепился, как голодный в корку хлеба. И что он там ищет? Я обратил внимание, что папа никаких статей в газетах не читает, а только внимательно просматривает все объявления о всяких покупках и продажах. И что-то из них выписывает в свой блокнот.

Выгрузив сумки, мама достала с самого дна банное полотенце.

– Я вам этого не прощу, – сказала она. – Нарочно не предупредили?

– Мы думали – так и надо, – пожал плечами Алешка. – Мы зато огород полили. Твоя редиска уже мне по плечо.

– А мы ее сегодня торжественно съедим, – пообещала мама. – Я из нее салат сделаю.

Папа оторвался от газеты и покачал головой:

– Очень большой салат получится. Из одной редиски. На три дня. Мы лучше карасей нажарим.

Но мама его не слушала. Она уже хлопотала у плиты, готовила нам завтрак.

– Так, – сказала она. – Ничего после вас не найдешь. Где соль? У меня целая пачка была.

– А мы карасей жарили, – похвалился, объясняя, Алешка. Мама горестно покачала головой:

– Этой соли хватило бы целого кита зажарить. Марш в магазин. Кулинары!

– А кит вовсе не рыба, – заметил Алешка.

Но это нас не спасло, в магазин пришлось идти.

Опять мимо Мрачного дома. Ворота в его заборе были распахнуты настежь, и во дворе стояли обе машины – ободранная «охранников» и красивая иномарка с черными стеклами самого Грибкова. Иномарка стояла вплотную к распахнутому окну.

И у меня мелькнула сумасшедшая мысль. А когда такая мысль мелькает, ее тут же надо реализовать, иначе потом будешь долго мучиться – почему не сделал да как бы было хорошо, если бы сделал.

Я отдал Лешке деньги на соль, шмыгнул в ворота и, тихонько открыв дверцу машины, нырнул в ее комфортабельное нутро. Оно было, как обычно, набито коробками с пивом и пельменями. Но я уже знал, что никаких пельменей там нет, там полно новеньких несъедобных кассет.

Передвинувшись по сиденью к правому боку машины, я опустил немного стекло в дверце. И тут же через раскрытое окно в доме услышал очень интересный разговор. С Грибковым до хрипоты спорил один из его «охранников».

ОХРАННИК: Я, Степан Андреич, отказываюсь работать. Не нравится мне в этом доме.

ГРИБКОВ: Что же тебе не нравится, Витя? Зарплата?

ВИТЯ: Зарплата мне как раз очень нравится. Мне этот дом не по душе. Боязно.

ГРИБКОВ: Перепились, да? Привидения вам мерещатся?

ВИТЯ: Привидения? Скажете тоже. А почему подо мной раскладушка рухнула? Вам смешно? А Игорек только начал кассету писать, под ним табуретка взорвалась. Все ножки вылетели напрочь. Он спиной об пол ахнулся – радикулит теперь его обуял, смешно? А дырка в стене откуда? А кирпич на столе? А вот это вам не факт?

Охранник, видимо, положил на стол перед Грибковым Алешкину записку. Последовало долгое молчание.

ГРИБКОВ: Я сейчас это объяснить не могу. Разберусь, конечно. Но вы два дурака, это точно. Увольняйтесь, пес с вами. Я вместо вас всегда других дураков найду, с образованием. Только куда вы пойдете? Где такие деньги заработаете?

ВИТЯ: Мне моя жизнь дороже денег. У вас тут всякие привидения на каждом шагу.

Тут я услышал, как хлопнула дверь, и понял, что в холл вошел Игорек.

ИГОРЕК: Вот…

ГРИБКОВ: Что еще? Зачем ты ее притащил?

ИГОРЕК: Это ваша раскладушка…

ГРИБКОВ: Вижу, не слепой.

ИГОРЕК: Сейчас она ни с того ни с сего упала. Прямо подо мной. А у меня и так радикулит, от падения с табуретки. Я увольняюсь. И объясните мне при расставании – почему весь мой рабочий пульт закапан воском?

ГРИБКОВ: Идите к черту. Вы просто трусливые дураки!

ВИТЯ: Степан Андреич, я вас глубоко уважаю и хочу по-дружески предупредить: ищите другое место для лаборатории. Вспомните: в первый же день участковый чуть нас не застукал, хорошо мы все успели в подвал убрать. Здесь нечисто!

ГРИБКОВ (издевательски): Мертвые с косами стоят?

ВИТЯ И ИГОРЕК (в один голос): Стоят! Нечисто тут. Я сам все окна закрывал перед уходом и двери запирал! А что в натуре? Верхняя дверь отпертая была, это раз. И окно вот это – распахнуто! Кто тут был? Какие привидения?

ГРИБКОВ: Ладно, объясню. Это я вчера приезжал. Хотел вас проверить, как вы работаете. Окно распахнул, потому что душно было.

После этих слов долго была тишина. Наверное, Витя и Игорек обдумывали сказанное. Верить или не верить?

ВИТЯ: А зачем вы кирпич из стены выдернули? Нас искали? И записку эту вы написали?

ГРИБКОВ: Хватит! Все! Уматывайте! Только имейте в виду, ребята, вы такой работы не найдете. А если найдете, я вас ее лишу. Руки у меня длинные.

ИГОРЕК (с угрозой в голосе): Ты, Степа, особенно не возникай. Аппаратура вполовину наша. Мы ее заберем, с чем ты останешься?

ВИТЯ: Или выплачивай стоимость. И вообще, если честно, не хочу я больше этой пакостью заниматься. Я думал, буду озвучивать перевод хороших фильмов, а ты все подсовываешь всякую дрянь.

ИГОРЕК: Мне тоже детишек жалко.

ГРИБКОВ (с презрительным смехом): Ничего, наши детишки все схавают. И спасибо скажут.