– Ты откуда? – спросил папа. – Встречать пришел? А Лешка где?

– Я в Москву ездил, – сказал я. – Зуб ночью разболелся.

– Ну и как? Выдрали?

– Нет, даже лечить не стали. Врач сказал, это у меня на нервной почве.

– Еще бы, – кивнул папа. – Ночами-то по подвалам лазить. И отца клюшками запирать.

Я сделал вид, что его не понял.

– Какого отца? – изумился я.

– Твоего. И Лешкиного. Не прикидывайся.

И я не стал прикидываться. И спросил:

– А как ты выбрался?

Папа рассмеялся:

– Да меня там давно уже не было. Я раньше вас ушел.

Как просто, оказывается.

Нет, не так просто.

– Но я же видел тебя в окно. Ты спал, отвернувшись к стенке.

– Я просто свернул одеяло, будто под ним лежу, а на подушку вместо своей головы положил маминого гномика. Все ясно?

Ясно. Нам, конечно, с такими профессионалами тягаться трудно. И опасно.

– А в доме ты нас запер? Нарочно?

– Я ж не знал, что вы там, – оправдался папа. – А вообще, теперь от этого дома держитесь подальше. Хватит. Дело серьезное. И опасное.

Мы уже подходили к нашему поселку, и я поторопился спросить про все остальное:

– Пап, а кто там выл, а? Так страшно.

– Да никто там не выл. Это у них, когда они через микрофон синхронный текст гнали, иногда что-то там резонировало.

Да, все очень просто.

– Все сделал? – спросил меня Алешка. Я кивнул. – Покажи.

– В лесу спрятал. Попозже заберем. – И я рассказал о встрече с папой и о том, что ему почти все известно.

– Фигня, – отмахнулся Алешка. – Он нам не помешает. Операцию будем проводить днем.

– Не так эффектно, – поморщился я. – Ночью страшнее.

– Я знаю, – поморщился и Алешка. – Но у меня одно действующее лицо ночью работать отказывается.

– Это кто? Петюня?

– Васька. Он по ночам спит в своем курятнике.

– Леха, это уж очень круто. Лучше тигра на него натравить.

– Где я его возьму? – Алешка пожал плечами, как режиссер, которому приходится ставить грандиозный спектакль с плохими актерами.

А во время этого разговора происходил другой, о котором мы, к сожалению, не знали. И который поставил под угрозу не только всю задуманную операцию, но и нас самих.

Шустрая старушка, звеня пустыми бутылками в сумке, семенила по дороге в чистом поле по направлению к поселку Белозерский. Старушка поминутно озиралась, вздрагивала даже от вороньего карканья, на лице ее была удивительная смесь страха и глубочайшего интереса.

А навстречу старушке из поселка Белозерский выходил молодой участковый Ростовцев по делам своей нелегкой и хлопотливой службы.

В общем, как в задачке из учебника по математике: из пункта А в пункт В… И вот два курьерских поезда встретились в точке С.

Случайный прохожий, наблюдая эту встречу, мог бы услышать относимые полевым ветром старушкины слова:

– Вот такая сумка!.. Как я ее раскрыла – мать моя! Так и упала. И что ты думаешь? Вся полна, битком набита! Теперя три дня спать не буду – такая ужасть, такая страсть. Ты бежи туда скорее, пока она тама. И парень этот, он за ней непременно придет. Я ведь сразу за ним подглядывать начала, больно подозрительный. Прямо бандитский вид. Все озирается, глазами зыркает. Сумку под куст спрятал и веточку заломил. Стало быть, чтобы место заметить. Знать, обратно за ней придет. Я было сперва-то обрадовалась – думаю, вот повезло, небось порожними бутылками полна, такое богачество подвалило, отжикиваю молнию – а тама! Страсть и кошмарная жуть! Бежи туда скорее.

И участковый побежал… Доставая на бегу пистолет…

А дома у нас небольшое происшествие случилось. Мама и папа собрались в гости, на день рождения к дальним соседям. Мама надела свое любимое платье, единственное выходное, которое она взяла на дачу. А папа мягкую кожаную куртку – и они при всем параде вышли на крыльцо и торжественно сошли по нему, как важные гости на приеме.

Но только почему-то сзади них что-то застучало и упало. Это упала Алешкина удочка. Как потом выяснилось, в мамину юбку почему-то впился крючок. Наверное, его ветром отнесло.

– Стой спокойно, – сказал папа. – Сейчас я его отцеплю.

Но это оказалось не так просто. Материал у юбки был такой, что выковырять крючок никак не удавалось.

– Мы опаздываем, – нетерпеливо напомнила мама.

– Не говори под руку. – Папа усердно и безуспешно сопел над крючком. – Когда они придут домой, – пригрозил он, – я эти крючки вгоню им в попы! Ничего не получается. Давай леску обрежем, а когда вернемся, попытаемся вытащить его в спокойной обстановке.

– Где ты ее возьмешь, эту спокойную обстановку? В нашей семье… Ладно, режь леску.

Папа шагнул в дом за ножницами, и за ним свалилась вторая удочка. Ее крючок впился ему в куртку прямо за спиной, между лопатками.

Мама не выдержала и засмеялась.

– Только без истерик, спокойно, – посоветовал папа. Он снял куртку и принес ножницы.

– Вот и все, – сказал он, обрезав лески на маме и на своей куртке. – Пошли скорей.

Но это было далеко не все. Мамин крючок никому беспокойства не доставлял. Он только иногда ее за ногу покусывал. А вот папин… Прямо не хочется рассказывать…

В общем, в обстановке веселья наш папа совершенно забыл, что в спинке его красивой легонькой курточки торчит рыболовный крючок, и его острое жало нахально высунулось наружу. Папа веселился вовсю, и, когда остановился у окна отдышаться от танцев, легкий ветерок прижал на мгновение большую штору к его спине. Этого оказалось достаточно.

Вновь загремела музыка, папа шагнул вперед…

Штора сорвалась вниз вместе с карнизом. Все это отчасти упало на папу и на хозяйку дома, которая собиралась пригласить его на танец. А отчасти грохнулось на столик с подарками новорожденной. А подарки были в основном хрустальные…

Как нам повезло, что родители, вернувшись из гостей, не застали нас дома.

Впрочем, не знаю, что было бы лучше. Потому что мы в это время тоже попались на крючок. Да еще как!

Участковый, подбегая к тому кусту, под которым шустрая бабулька обнаружила «страшную» находку, услышал жуткие жалостные стоны. (Это включилась та самая пищалка, которая начинает стонать от тепла – солнца в этот день было достаточно.)

Он рывком распахнул сумку. Из нее выкатилась на траву голова и захлопала глазами. Стоны прекратились.

Участковый поднялся на дрожащие ноги.