Аспазия сделала, как советовал он, и, обойдя вокруг кровати, взобралась с другой стороны.

Положив голову на подушки, она почувствовала, какие они мягкие, и сразу ощутила, что очень устала после всех испытаний этого дня.

Она сбросила атласные туфли, оказавшиеся слишком велики для нее, — хотя миссис Филдинг дала ей самые маленькие, какие только нашла в доме, — и, оттолкнув их ногой, услышала, как они упали на пол.

Затем она закрыла глаза.

Она слышала, как маркиз задувал свечи, одну за другой, и затем лег в темноте.

— Спокойной ночи, Аспазия, — сказал он. — Приятного сна!

— Я.., попытаюсь уснуть, — ответила она, — и буду благодарить Бога в моих молитвах за то, что вы оказались таким.., добрым ко мне.

После некоторого молчания она сказала:

— Что было бы, если бы вы оказались.., одним из тех… других мужчин, которые так много пили.., и которые.., аплодировали обнаженным артистам на сцене?

В ее голосе вновь послышался страх.

— Но я не такой, — ответил маркиз, — поэтому спите спокойно, Аспазия.

— Спасибо вам.., за то, что вы.., такой, какой есть, — прошептала она и начала повторять свои молитвы.

Проснувшись, Аспазия в первый момент не сообразила, где она находится. Затем она поняла, что кто-то раздвинул занавеси, и она увидела бледное золото рассвета, все выше поднимавшееся на небо, в то время как вверху над головой все еще горели звезды.

Она засмотрелась на них, но затем услышала какой-то звук и поняла, что ее разбудило.

Маркиз был в ванной комнате.

При мысли о нем она быстро села, не веря тому, что могла проспать без сновидений, лежа в кровати рядом с чужим мужчиной.

Затем она увидела подушку, лежавшую между ними, и смятую простыню на той стороне кровати, где он пролежал всю ночь.

Она вновь поразилась тому, насколько ей повезло и она оказалась с мужчиной, не заинтересовавшимся ею.

Другие джентльмены вели себя отвратительно. Если бы она осталась с одним из них, она предпочла бы выброситься из окна.

Девушка выбралась из постели, ощущая недостаток свежего воздуха. От жажды у нее пересохли губы.

Несмотря на приказ маркиза, ей так и не принесли лимонад, о котором она просила прошлым вечером.

Выйдя на середину комнаты, она рассеянно взглянула в сторону камина — и замерла.

Над ним висел большой портрет мужчины.

Мастерски изображенный — очевидно, великим художником, — мужчина стоял, небрежно облокотившись на богато украшенную урну. И было в нем что-то настолько живое, он был так полон энергии, что ей показалось, будто он сойдет сейчас с картины и она заговорит с ним.

Она была так поражена и зачарована этим зрелищем, что не слышала, как в комнату вошел маркиз, и когда он поприветствовал ее за спиной, она вздрогнула от испуга.

— Я вижу, вы восхищаетесь третьим герцогом, — заметил он. — Я слышал, что он был великой личностью, и думаю, что если бы он оказался здесь, он устыдился бы поведения его дочери.

Аспазия не отвечала, и маркиз взглянул на картину, добавив:

— Хотел бы я быть знакомым с ним. Если бы он возвратился в свой дом, я думаю, у нас не было бы тех трудностей, с которыми мы теперь встретились.

Аспазия все еще молчала, завороженная, и маркиз сказал:

— Я думаю, нам следует уйти отсюда как можно скорее, если вы хотите избежать встречи с герцогиней или с той женщиной, которая вчера следила за нами.

Аспазия воскликнула в ужасе, и маркиз сказал ей:

— Пойдите и смойте сон с ваших глаз, а я поищу что-нибудь для вас поверх платья.

Она подчинилась ему, быстро пройдя в ванную, где не только умылась из кувшина с холодной водой, но и наконец выпила целый стакан воды.

Она увидела, что маркиз выкупался, налив ведро холодной воды в серебряную ванну, и подумала, что, придя домой, она сделает то же самое, чтобы смыть с себя ужасы прошлого вечера.

Маркиз прав, она должна выбраться отсюда как можно быстрее.

Она вернулась в спальню, маркиз завязывал галстук перед зеркалом.

На нем были бриджи для верховой езды и отполированные до блеска ботфорты. Не поворачивая головы, он сказал:

— Я положил на кровать накидку, которая прикроет вас.

Аспазия увидела, что он приготовил для нее свою черную вечернюю накидку с атласной подкладкой и бархатным воротником, и когда она, набросив ее, запахнула воротник на шее, она скрыла ее платье, лишь чуть-чуть высовывающееся внизу.

— Благодарю вас, — сказала она. — Это прекрасно подойдет. Но на чем мы поедем?

— Я уже подумал об этом, — ответил маркиз.

Говоря это, он подошел к гардеробу и достал из него френч для верховой езды из серого габардина.

Надевая его, он продолжал:

— Хотя мои конюхи привыкли вставать рано, я думаю, что даже они еще спят в этот час. Так что, если в конюшне не окажется никого, я сам оседлаю свою лошадь и отвезу вас, посадив перед собой.

— Я.., доставляю вам столько.., хлопот, — робко сказала Аспазия, думая о том, как неудобно ему будет ехать с нею.

Улыбнувшись ей, маркиз сказал:

— На самом же деле — хотя вам, наверное, будет трудно поверить этому — я рад возможности посоперничать с герцогиней, и надеюсь выйти победителем!

— Я молюсь изо всех сил, чтобы вы победили, — сказала Аспазия.

— Я уверен, что ваши молитвы никогда не остаются без ответа, — сказал он. — А теперь пойдемте, и молитесь, чтобы нас не увидели.

Сказав это, он осторожно открыл дверь спальни и выглянул в коридор.

Как он и ожидал, свечи в подсвечниках сильно обгорели, но и в слабом свете было видно, что в коридоре никого нет.

Он потянулся к Аспазии, стоявшей сзади, и взял ее за руку. Затем, закрыв дверь спальни, он повел Аспазию по коридору, двигаясь тихо и очень осторожно.

Он миновал главную лестницу, не желая спускаться по ней, и сквозь балюстраду Аспазия увидела дежурного лакея, спавшего возле парадной двери в большом мягком кресле с высоким подголовником.

Они прошли дальше, и — как, очевидно, предвидел маркиз — вышли к другой, запасной лестнице, выведшей их вниз, на первый этаж.

Аспазия подумала, что, если бы они прошли вперед, они вышли бы к столовой, а за нею — к кухне, где должны были вскоре появиться слуги, чтобы начать готовку и уборку.

Маркиз нашел боковую дверь и открыл ее, отодвинув внутренний засов.

Дверь вывела их из дома, и они оказались среди разросшегося кустарника, в котором пролегала узкая тропинка, заканчивающаяся в той части сада, которая располагалась недалеко от конюшен.